Гудели автомобили, дул пронизывающий ветер, будто Нина лежала на улице. Перенесли? Зачем? Не проще ли расправиться в цокольном этаже, куда до утра никто не заглянет? Значит, лжецы задумали что-то иное. В голову лезли мысли о Скипетре, но сотрудница фонда упорно отрицала очевидное. Поверить - значит принять правила чужой игры. Как безоблачна иллюзия свободы! Как сладка вера в то, что в твоих руках сжаты нити судьбы! Пляска под чужую дудку раздирала сердце на кровоточащие куски.
- Глупо притворяться спящей.
Голос Веснина заставил Ракитину открыть глаза.
Глава комиссии стоял на крыше управления. Ладони спрятаны в карманах антрацитового плаща, на лице - властная улыбка, будто события происходят точно по плану Алексея Петровича. От непоколебимой уверенности Нина вздрогнула и поняла выбор Олега. Всесилен враг и могущественен, такой уничтожит любого, союзником не побрезгует. Может, Аспен знает о нём что-либо?
Позади Веснина Нина заметила журналиста, безучастно смотревшего в небо, Сидрову, бодро щебетавшую с психологом и компьютерщиком, и... Дашу вместе с Инессой Владимировной. Считая Игоря Дмитриевича, получалось девять человек. В мыслях забрезжили слова о хранителях осколков. Приезжий собрал всех, но что дальше? Ракитина прикусила губу, засомневалась, хочет ли услышать ответ.
- Смелее, - прошептал Рябинин, - он знает не всё.
Девушка ссутулилась:
- Какая разница... мы проиграли.
- Верьте мне. Что бы ни случилось дальше.
Алексей Петрович излучал уверенность:
- Достопочтимые господа, прошу внимания, - мужчина поднял руку, - пора начинать. Пусть каждый вытащит фрагмент Скипетра и положит около меня.
Стискивая порванные на коленях брюки и дрожа на весеннем ветру, Нина смотрела, как безучастные ко всему коллеги подходят к главе комиссии и кладут осколки артефакта. Шаги казались монотонными, в глазах клубилась мгла, будто Веснин околдовал хранителей. Прикажи раздеться догола или прыгнуть с крыши, те бы исполнили приказ без колебаний. Вот цена сильной стороны - подчинение.
Инесса Владимировна отдала остов, остальные отказались от похожих на кубики рёбер. Нина пристально следила за Олегом, верила в проблеск сознания, но зря. Виноградов не отличался от зомби, готового целовать ноги повелителя. Ракитиной даже почудились ниточки на руках и ногах, за которые дёргал властный кукловод.
- Остались двое, - Веснин глядел на Ракитину и Рябинина, - кто первый? Зануда-очкарик или девчонка-неудачница? Мы не покинем крышу, пока вы добровольно не откажетесь от фрагментов. Для этого я готов на многое...
- Я, - Игорь Дмитриевич пригладил растрёпанные кудри, - не трогайте девушку.
Нина округлила глаза. Спокойствие автоматизатора злило врага, но вселяло уверенность в инспектора. Рябинин что-то придумал, и надо ему подыграть, другого выхода нет.
- Неделю выпендривался, а теперь готов отдать?
- С одним условием.
Алексей Петрович картинно приподнял бровь:
- Каким?
- Вы позволите дотронуться до своего.
Веснин сжал губы.
- Для чего?
- Хочу вспомнить прошлое. Не это ли вы предлагаете в обмен на осколки?
- Так за чем дело стало? Я готов уладить вопрос иначе.
- Шестеро поверивших вам похожи на кукол. Откуда я знаю, что за память вложена в сознание? Прикосновение - единственная гарантия истины.
- Тогда я тоже ставлю условие. После этого твоя любовница незамедлительно отдаёт маховик, и мы прекращаем фарс.
- Нина, что скажете?
Поправив очки, Рябинин обернулся и подмигнул.
И Ракитина поверила.
- Согласна, - для пущей достоверности девушка взяла телефон из брошенной около люка сумки. Жемчужина в часах горела ярче солнца, водоворот песчинок грозил разбить стекло, словно «брелок» чувствовал скорое слияние.
Веснин вытащил из внутреннего кармана плаща ребро, судя по скруглённому краю служившее концом артефакта.
- Звучит хорошо, господин технарь, но в чём подвох?
- Подвох? Неверный шаг, и ваши помощники разобьют моё лицо о расплавленный на крыше толь, - Рябинин отстёгивал с браслета ослепительно-сияющий хрустальный обруч, - я оттягивал этот день, чтобы вспомнить как можно больше. Неприятно каждую ночь видеть кошмары и чувствовать, что живёшь не своей жизнью. Я мечтал о семье и работе, вместо этого хожу по лезвию ножа.
Искренность друга тронула Ракитину. Он постарался усыпить бдительность Алексея Петровича, но последнее произнёс от чистого сердца. Сама Нина разрывалась между фондом и снами, принимала клиентов и вспоминала сказки дракона, отрабатывала опротивевшие списки и рисовала пурпурного друга. Днём - рабочая лошадка, вечером - гостья в мире фантастических грёз. Как тут не слечь с расстройством психики...