Услышав шорох, ее дед обернулся и улыбнулся. Он уже надел смокинг для вечернего банкета, его серебристые волосы были аккуратно причесаны. Наброшенное на плечи пальто делало его похожим на воина, а не на мужчину, которому за семьдесят.
– Хорошо поспала?
Ганс сел на край кровати внучки. Темно-серые глаза заботливо смотрели на нее.
Люинь кивнула.
– Наверное, устала после долгого полета.
– Не очень.
– «Марземля» – старый корабль. Думаю, не очень удобный.
– Я там спала лучше, чем на Земле.
Ганс рассмеялся:
– А как поживают Гарсиа и Элли?
– Хорошо. Шлют тебе привет. О, и еще капитан просил меня передать тебе послание.
– Какое?
– «Порой борьба за сокровище важнее самого сокровища».
Дед Люинь призадумался и через какое-то время кивнул.
– Что это значит? – спросила Люинь.
– Это всего лишь старая пословица.
– Наши отношения с Землей… они сейчас очень натянутые, верно?
После небольшой паузы Ганс улыбнулся:
– Разве они не всегда были такими?
Люинь подождала – не объяснит ли дед, что имеет в виду, но он молчал, а она не стала расспрашивать.
Ей очень хотелось задать ему вопросы, которые не давали ей покоя, но, пытаясь подобрать нужные слова, она вдруг увидела, что дед держит в руках.
Заметив ее взгляд, Ганс протянул ей фотографию.
– Ты вернулась как раз вовремя. Завтра годовщина их гибели. Помолимся о них за ужином?
Люинь кивнула. На сердце у нее было тяжело.
– Ты становишься всё больше похожей на маму.
Голос деда, глубокий и негромкий, словно бы оставлял позади себя безмолвие, не желавшее, чтобы его нарушали.
Люинь окутывали самые разные чувства. Фотография, которую она держала, была на ощупь теплой – может быть, это было тепло от пальцев деда, а может быть, ей так казалось из-за того, как тепло на снимке улыбались ее родители. Люинь редко видела деда таким, как сейчас. Им явно владели непростые эмоции. Четверо человек в комнате – двое живых и двое на фотографии – казалось, ведут беззвучный разговор. Родителей не было в живых уже десять лет, и Люинь не могли вспомнить, когда они в последний раз были вместе – вот так, как сейчас. Догорали последние лучи солнца, и нежное тепло соединило Люинь с дедом.
Послышался настойчивый звонок.
Загорелась красная лампочка на стене – это был экстренный вызов. Словно бы очнувшись ото сна, Ганс встал, стремительно подошел к стене и нажал на кнопку ответа. Стена замерцала, и на экране появилось лицо близкого друга деда, Хуана, которого Люинь всегда называла «дядя Хуан». Его взгляд был жесток и холоден.
Хуан даже не поздоровался.
– Могу я с тобой поговорить? Лично?
– До приема?
– Да.
Ганс кивнул, сохраняя спокойствие. Он отключил экран, взял свой шарф, вышел из комнаты Люинь и спустился вниз.
Люинь сидела на кровати. Ее общение с дедом продолжалось всего пару минут, и сон, в котором их семья соединилась, развеялся.
Дверь в ее комнату бесшумно закрылась сама по себе, коридор за дверью опустел.
Люинь понимала, что не сможет задать свой вопрос деду напрямую. Ей придется выяснить правду у других. Это была сравнительно более легкая задача. Дед был летучим воином, он вечно где-то носился. У него всегда были какие-то свои секреты, но как о них спросить – этого Люинь не знала.
Глядя на фотографию, она вновь и вновь пыталась вспомнить себя пятилетней и то, каково ей было после гибели родителей.
Официальный прием для марсианской и землянской делегаций, с участием группы «Меркурий», был устроен в Мемориальном Зале Славы, где проводились наиболее значимые мероприятия на Марсе. Зал представлял собой продолговатый прямоугольник с шестнадцатью колоннами, стоявшими в два ряда. Между колоннами были размещены миниатюрные макеты и информационные дисплеи, рассказывающие о самых важных событиях Марсианской истории. На потолок и стены проецировались изображения, которые можно было менять в зависимости от того, чему посвящалось мероприятие.
Сегодня зал был ярко освещен и украшен утонченно, без излишней роскоши. На стены были спроецированы изображения белых лилий – так, что это напоминало бело-зеленые обои. На возвышении в центре зала стояли четыре столика для VIP-персон, а вокруг возвышения было расставлено еще шестнадцать столиков. Все они были накрыты белыми скатертями. Поскольку хлопковая ткань на Марсе была редкостью, в этом был знак особого уважения к гостям. Украшениями на столиках служили горшочки с африканскими фиалками, на стеклянных тумбах со всех сторон алели пуансеттии. С потолка свисали стеклянные гирлянды, сияющие всеми цветами радуги.