Отворачиваясь, чтобы уйти, он заметил, что жена Питера заканчивает макияж. Она была на десять лет моложе мужа и тоже была знаменитой актрисой. Их роман развивался в присутствии камер – от первого поцелуя до рождения сына. Питер успешно играл роль образцового супруга, романтичного и в нужной степени порывистого. Их брак выглядел идеально, и Питер всегда заботился о том, чтобы жена его всюду сопровождала. Эко повидал немало людей, которые ушли из актерской карьеры в политику, но мало кто из них понимал, как важны на выборах голоса женщин. Питер был одним из немногих, кто это отлично понимал.
Киноархив имени Тарковского находился неподалеку от отеля. Как и гостиница, архив располагался в южной части города, на расстоянии двух кварталов. Поезд должен был доставить Эко туда за двадцать четыре минуты. По пути предстояло миновать Капитолий, где находились городской муниципалитет и Зал Совета, а также Экспоцентр, где и проводилась всемирная ярмарка.
С Джанет Брук Питер о визите тоже не договорился заранее. Он не отправил сообщение в ее персональное пространство, не позвонил в архив. Он не хотел насторожить Джанет и дать ей возможность отказаться от его вежливой просьбы о встрече. Ему не хотелось, чтобы она повела с ним светский разговор, во время которого они оба будут старательно избегать правды.
Эко хотел застигнуть ее врасплох – может быть, тогда он сможет увидеть настоящего человека. Он точно не знал, является ли она «причиной», которую он разыскивал. Чтобы это понять, он должен был ее увидеть.
Оказавшись в поезде, Эко достал из кармана видеонаклейку и прикрепил ее к стеклу вагона, чтобы по пути вести съемку. На таком поезде он уже один раз ехал – от шаттл-порта до гостиницы, но поездка была очень короткой, и он не успел даже камеру вытащить. Абсолютно прозрачные стены вагона позволяли заснять великолепную панораму.
Туннельные поезда имели разный цвет. Тот, в котором сейчас ехал Эко, был бежевым. Эко наслаждался собственной фантазией – он как бы путешествовал, находясь внутри капли какого-то раствора из реторты к ее носику, а оттуда – в колбу, а от колбы к горелке, по прозрачным трубочкам. Поезд проезжал мимо самых разных построек – скопления небольших частных жилых домов сменялись большими общественными зданиями. Маленькие дома окружали более крупные постройки, словно спутники – планеты. Более крупные здания имели чаще всего форму кольца со стеклянной крышей, а маленькие дома вместе с дворами были целиком накрыты полусферическими куполами. Во дворах росли цветы и прочая роскошная растительность. Эко слышал о том, что потребность многих жилищ в кислороде обеспечивалась, большей частью, растениями из близлежащих садов, что позволяло беречь драгоценную энергию и избавляло от необходимости в сложной технике для выработки кислорода.
На небольших экранах внутри вагона демонстрировались названия разных достопримечательностей и районов и их краткая история. Эко обратил внимание на то, что многие постройки на Марсе отражали влияние практически всех архитектурных стилей Земли – симметрию и гармонию эпохи Возрождения, сложность и избыточность рококо, широкие крыши и длинные веранды, типичные для китайской деревянной архитектуры, тяжелые геометричные линии модерна и так далее. Поэтому весь город напоминал естественным образом возникший музей истории архитектуры со множеством культурных слоев и разнообразия. Но те постройки, которые производили на Эко наиболее сильное впечатление, демонстрировали уникальное сочетание плавных изгибов и поверхностей, напоминавших медленно текущую воду. Все эти здания были построены из стекла.
Когда поезд ехал мимо Капитолия, Эко встал и сделал несколько фотоснимков. Капитолий был административным центром Марса, где вершилась вся политика, касавшаяся республики. Выстроенное в строгом, классическом стиле, это здание не было гигантским и вычурным. В плане марсианский Капитолий представлял собой прямоугольник. Парадный вход располагался в одной из двух коротких стен. Эти фасады были украшены бронзовыми статуями и металлическими колоннами в древнеримском стиле. Стены были изготовлены из редкостной темной меди, чередующейся с вертикальными панелями цвета слоновой кости. Это напоминало театр «Ла Скала» на Земле.
Видеосъемочная наклейка продолжала работу. Эко достал электронный блокнот и сделал короткую заметку. Такова была его привычка, где бы он ни находился: дома или на съемках у моря.
Беверли дурак
Немного подумав, он стер заметку. Наблюдение было необъективным и не совсем точно выражало то, что он думал. Эко знал, что Беверли – умный человек, понимавший, как оценивать ситуацию, и тонко относившийся к собственной роли. Между тем ему недоставало мудрости. Для Эко оппортунистическая хитрость мудрости не равнялась. Питер был идолом, голографические портреты которого красовались в каждом супермаркете, его фирменная улыбка в миллион ватт ненавязчиво направляла потоки покупателей в нужную сторону. Для этого мудрости не требовалось.