—Любаша, радость наша, — грубо ответила девушка, морщась от накатывающих схваток. — Где твой товар, скиталец? Что-то я не вижу.
—А мне сюда нужно было с телегой прикатить?
—Тоже верно. У тебя вода есть? А то убежала, как только жидкость по ногам потекла. Боялась, что заметит кто. Стукача подрезала. Так, что наши пируют. Утром пустятся за мной в погоню. За дитем и молоком все тут перевернут.
—Сменим фильтры и рванем, ты долго бежала? А вода в телеге, —быстро согласился мужчина.
—Уймись, герой. Их четыре кулака, ты один, да ещё и тощий. Телегу твою за сотню шагов видно. Ребёнок будет орать так, что мёртвых разбудит. Выхода вижу два. Или ты меня кончаешь. Или забираешь ребёнка. Только я сама дам ему имя, таково моё желание. Обещаешь? В обмен на воду и всю твою еду. Мне ещё пару недель нужно отсидеться. Потом найду своих.
—За смерть родича тебя убьют.
—Да брось ты, я их всех накормила. У нас другие нравы. А вот за то, что сбежала, скорее всего ногу отнимут. Я одна, кто ещё может рожать, остальные пустышки.
—Ты пойдёшь со мной. Будешь кормить дите. Я отведу тебя туда, где ты будешь в безопасности!
—Как у тебя башка то свернулась при виде брюха. Кто пустит волка в жилище? Да и к скитальцам мне вход заказан. Ежели я научусь ваши карты читать, то считай банда не будет знать голода.
Торговец обдумываю ситуацию. С одной стороны Гиена - враг всем живым. С другой редкая женщина может рожать. А ребёнок. Ребёнок поднимет мораль любому поселению. Сам факт его нахождения, это как флаг, символ...
—Ты можешь дать людям надежду. Ты первая, кого я видел за десять лет, способная подарить жизнь, —скиталец говорил жарко, пытаясь убедить гиену.
—Я умею только отнимать. А у жизни нет продолжения. Когда последний Степной волк съест последнюю крысу из бункера, все закончится. И твоя надежда и жизнь на этой сранной земле. Мы поедаем детей из сострадания, чтобы они не мучались, как все. Я много думала, когда вынашивала первого. Нет другого выхода.
—Мы что-нибудь придумаем. Я не донесу дитя живым. Ему нужна пища, а ещё больше мать.
Гиена замолчала, покусывая губы, спазмы, накатывающие волной, мешали ей рассуждать.
—Я солью молока сколько смогу, донеси его или схорони. Не дай его схарчить. Похорони. Засыпь пеплом. А теперь иди за водой. Умираю от жажды.
Скиталец скоро поднялся на ноги, отряхнулся от пыли и пошёл за своим товаром. На выходе долго всматривался в барханы, пытаясь увидеть бичей, но все было тихо. По ориентирам, понятным ему одному, он пополз к телеге. Забитый фильтр с трудом выдавал кислород, а маска запотела. Разрядив самострел и спрятав предпоследнюю стрелу в ботинок, мужчина перекатился на спину, задержав дыхание, сменил фильтр и протёр хвостом куфии пластик маски. Стало намного свободнее дышать. В темноте чуть было не разминулся с телегой, собрался только встать и оглядеться, но его внимание привлекло чёрное пятно на склоне. В тот же миг Интуиция заверещала, предупреждая об опасности. Ей он доверял больше, чем картам.
Пятно скатилось за склон. И скиталец вновь зарядил самострел. Оставлять за спиной разведчика мародеров смертельно опасно. Взяв левее от того места, где видел бича, быстро метнулся под укрытие вала из пепла. Короткими перебежками добрался до намеченной точки. Тихонько заходя со спины, тем не менее внимательно осматривал окрестности. Его противник расслабился и поднялся на ноги, явно направляясь к заправке. В тот же миг короткая стрелка впилась ему между лопаток. Не полагаясь на случай, торговец сблизился и двумя резкими ударами ножа прервал жизнь врагу. Выдернув стрелку, протёр её об тряпки поверженного соперника, затем скоро обыскал, раздобыв нож, запас вяленного мяса и литровую бутылку с жёлтой жидкостью. Открыв крышку, приспустил маску, затем медленно втянул носом.
—Не моча, уже хорошо.
Могила неизвестного разведчика была вырыта за пять минут, столкнув тело, торговец присыпал пеплом и слегка утрамбовал, чтобы ветер не выдул крошку, оголив тело. Вернувшись за телегой ещё раз проверил безопасность пути. Поднять свой промысел в окно не представлялось возможным, потому пришлось пристроить её с наветренной стороны, тщательно укрыв тентом.
—Чего так долго? —голос девушки изменился, стал требовательным.
—Гостей встретил. Пока поболтали, кости кинули, — протягивая бутылку с водой, произнес бродяга.
—Это девочка. Я передумала, пусть покушает немного и мы уйдем к волкам. Ей не выжить в мире мужчин, — откинув куртку, Любаша показала младенца, что жадно тянул сок из груди. Волосы на голове слиплись от родовой слизи и крови. Скиталец весь подобрался, чудо явилось ему. Отчаянье отступило на задний план, голова активно заработала, перебирая варианты.