Закончив домашние дела, Анна, набросив на голову широкий воротник мехового кэркэра, вышла из яранги. Полная луна безмолвно висела над тундрой, затмевая звезды и заливая все снежное пространство мертвенно-белым светом. Хруст снега под кожаными подошвами раздавался далеко, и кроме этого звука, казалось, в природе ничего не существовало.
Ринто стоял неподвижно, и его можно было бы принять за неожиданно возникший обломок скалы. Эта группа каменных обломков так и звалась среди обитателей стойбища Ринто — Каменная Толпа. Ринто сделал шаг навстречу, и Анна увидела, что он одет в длинный замшевый балахон, в который он облачался только при важных жертвоприношениях. Длинные ленты белой тюленьей кожи ниспадали на грудь, а на спине висела шкурка белого горностая.
Анна вздрогнула, услышав странно изменившийся голос свекра:
— Подойди ближе… Встань рядом.
Он вполголоса напевал какую-то мелодию, убаюкивающую, но отнюдь не колыбельную. Когда Ринто заговорил, эта мелодия продолжала загадочным образом звучать и даже порой усиливалась, как бы возникая извне. Она подчиняла, подавляла волю.
Странное чувство охватило Анну. С одной стороны, несомненно, это был хорошо знакомый Ринто, но, с другой, таким его Анна никогда не видела. Несмотря на довольно яркий лунный свет, его глаза светились гораздо ярче призрачного, рассеянного белого света, смешанного с блеском отполированного снега. Слабость и головокружение охватили все тело, и Анна медленно приблизилась к Ринто.
— Великие испытания должен претерпеть тот, кто решается вступить в братство энэнылынов, способных повелевать человеком во имя его и во благо его, — слова были необычны, торжественны, мало употребительны в повседневной речи. — Тот, кто, становится шаманом, испытывает свой дух и тело. Телом ты вынослива, Анна. Но так же ли силен твой дух? Я спрашиваю тебя, Анна?
— Не знаю, — еле слышно прошептала она.
— Готова ли подвергнуться испытанию?
В знак согласия Анна кивнула головой. В ушах стоял звон, а голова казалась совершенно пустой, почему-то заполненной лунным светом и странной музыкой.
— Снимай кэркэр!
Она послушно спустила со своих плеч меховую оторочку кэркэра, обнажая верхнюю часть тела. Она не почувствовала холода, хотя на воле было достаточно морозно. Приблизившись к женщине, Ринто одернул кэркэр так, что весь он опал к ногам, и Анна оказалась перед своим свекром совершенно обнаженной. В тундре, разумеется, никакого нательного белья не носили. Анна Одинцова давно забыла, что такое нижняя рубашка и трусики.
Бережно опустив женщину на расправленный на снегу кэркэр, Ринто поднял полу своего длинного замшевого балахона, развязал свитый из оленьих жил шнурок на штанах и резко, словно лезвием ножа, вонзился в женщину. Анна вскрикнула от неожиданности и боли: в ее глазах Ринто был стариком, а вот, оказалось, что мужская сила у него отнюдь не убыла! Но самое странное и удивительное было в том, что вместе с чувством жгучего стыда она испытывала иное — невероятное, невыразимое наслаждение, затопившее все ее существо. Эта никогда не испытываемая смесь ощущений, сладкого мучения и прожигающей насквозь страсти, охватила ее всю. Возможно, что она в конце концов потеряла сознание, потому что очнулась она от стужи, задрожав всем телом. Ринто помог ей подняться, накинуть на себя кэркэр.
— Что вы со мной сделали? — с трудом, сквозь дрожь, проговорила Анна и затряслась в подступивших рыданиях.
— Ты прошла через это, — тихо вымолвил Ринто. — Это значит, что ты сможешь, если понадобится, перейти через любое.
— Лучше бы ты убил меня! — всхлипывала Анна. — Как я могу жить после этого, как я могу смотреть в глаза Танату, людям?
— Ты должна жить после этого и смотреть в глаза всем людям… Убить человека, как ни странно, легко. Кто знает, может, тебе и это понадобится в будущем, и ты тогда вспомнишь мои слова. Энэнылын должен быть всегда готов к тому, чего не может сделать обыкновенный человек. Только избранный Высшими силами… А теперь идем в ярангу, а то совсем закоченеешь на морозе.
Несмотря на испытанное потрясение и бьющую тело дрожь, сознание Анны было ясно, и она почувствовала изменение в голосе Ринто: теперь он разговаривал как обычно. И странно звучащая мелодия исчезла, растворилась в тишине лунной ночи.
Но перед тем как войти в ярангу, Ринто сказал:
— Предстоят другие испытания… Но ты преодолела самое главное. Остальные будут легче…