Усталые стрелки дошли до развороченного салуна и первым делом заглянули в конюшню — к счастью, их расседланные лошади были в полном порядке, хоть и напуганы. Охота велась именно за людьми. Асуры питались болью разумных созданий, фрагментами измученных душ.
Ванесса погладила свою черную лошадь, Риппер успокоил свою. Все делали молча. Когда вышли из конюшни, откуда-то выполз хозяин салуна с вывеской, очевидно, несколько раз спасшей ему жизнь своей крепкой толстой древесиной.
Без специальной договоренности Ванесса и Риппер молча поднялись обратно в комнату с красными шторами, где теперь были выбиты стекла. Впрочем, они не замечали этого. Оба ощущали невероятную опустошенность, которая не шла в сравнение с обычной усталостью. Они не желали, чтобы их восхваляли как героев, хотя только благодаря их слаженной работе и волшебным револьверам город спасся. Но ведь бандиты были посланы за Ванессой и Риппером. Не будь их в городе, не обрушились бы на него беды.
Гриф стянул пончо. Рубашка, набухшая от крови, поддалась с трудом. Он морщился от того, что приходилось смещать медленно восстанавливающиеся мышцы. Ванесса молча, несмотря на немой протест спутника достала аптечку, оказавшуюся в ее скромных пожитках, и не слишком умело перевязала рану.
— Собой займись! Ты же в крови! — пригляделся к ней Риппер.
Тело проекции заживало быстро. Но это не избавляло от неприятных ощущений.
— Царапины, — Ванесса только заметила, что борьба не прошла для нее бесследно.
Когда она безумно уничтожала врагов, казалось, совсем не осталось у нее ни тела, ни души. Только злость и оружие. А большего для убийства не надо. Теперь тело обретало свою прежнюю форму. В нем вновь загорались почти затушенная душа, разум, боль. Впрочем, боль-то никуда не девалась и раньше, щемящая, разъедающая. Но, что хуже всего, Ванесса вдруг ощутила, что осталась одна-одинешенька в мире посреди жестокой Круны. Никого не стало: ни брата, ни друзей, ни знакомых стрелков из банды. Куда теперь? Она не представляла.
Ванесса поглядела на Риппера, который стоял перед ней. Подошла к нему и внезапно, всхлипнув, становясь на его фоне маленький испуганной девочкой, уткнулась лбом в его жесткую грудь. Осторожно, чтобы не задеть рану, прошептала, ища защиты:
— Гриф, что мне теперь делать?
— То же, что и обычно, — погладил ее по голове Риппер, пространно глядя перед собой, опешив от такой доверчивости.
Мир казался таким прозрачным, словно в нем стерлись все рамки и границы. Между всеми мирами, всеми призрачными запретами долга. Долга перед кем? Вот она, девушка, рядом, просто просила защиты, ответов, участия. Почему он должен был сопротивляться этому — не страсти, но нежности, не желанию обладать, но стремлению быть рядом? А она была такой живой. Живой после целого дня смертей.
— Я всегда знала, что делать. Брат говорил, а после его смерти я знала — надо отомстить. А что теперь? — потерянно шептала Ванесса, приникая уже щекой, поводя головой, как котенок, трущийся о руку хозяина.
— Ты ведь хочешь отомстить асурам? — приподнял ее голову и пристально поглядел в глаза Риппер.
— Да. И Аманде Вессон. Но асурам сейчас, пожалуй, больше, — ответила она. Взгляд ее стал вновь ожесточенным, сосредоточенным. Из потерянной девочки она вновь превращалась в опасную хищницу. И тем более очаровывала.
— Тогда пойдем со мной, — слегка сдвинул белые брови Риппер, глядя из-под челки.
— Отлично! Хоть в саму Бездну. С тобой, — девушка задорно улыбнулась.
Но все дела оставались на завтра. Усталость после целого дня противостояния брала свое. Они стряхнули стекла с покрывала и скинули запыленную одежду. Они не обращали больше ни на что внимания, даже на свои почти нагие тела. Просто свернулись калачиками друг напротив друга. И немедленно заснули.
Они встали с первыми лучами рассвета и снова почти не разговаривали. Для решения хватило нескольких фраз накануне. Цель представала ясно, так что после необходимых приготовлений они отправились искать лаз в Бездну. В мир Бенаам. Только каждый со своей целью.
Ванесса подозревала, что Риппер просто так не отдаст свиток Аманды Вессон. Так что он все еще оставался врагом в какой-то мере. Но врагом в будущем, а пока — надежнейшим союзником.
Риппер снова слышал ее мысли, вернее, улавливал движения чувств. Они отпечатывались буквами на свитке вместе с ударами ее сердца. Слишком плотно переплелись в линиях мира их судьбы.