— В Батуми?
— Да, в Батуми.
— А как вы попали в Поти?
— В Поти?.. — и тут я догадался, почему и берег был незнакомый и пляж — не галечный, а песчаный.
— А что у вас в руке?
Офицер взял у меня рубашку, развернул ее и, увидев ее странный вид, снова повернулся ко мне и долго и подозрительно рассматривал меня. Потом стал вынимать из карманов рубашки многочисленные пакеты и раскладывать их на столе.
— Снимите с себя всё! — наконец приказал он мне.
Услужливо подскочивший солдат взял мои плавки и шапочку и стал рассматривать их на свет и прощупывать швы. Потом попросил посмотреть между ног.
Надев плавки снова, я сел на стул.
— Каким же все-таки образом вы попали из Батуми в Поти? — продолжал свой допрос офицер.
— Вплавь.
— На чем вплавь?
— Ни на чем. Просто вплавь.
— Но от Батуми до Поти 60 километров!
— Я спортсмен. Я — пловец марафонец, плаваю на дальние дистанции.
— А в каком спортивном обществе вы состоите? Какое спортивное общество организовало это ваше плавание?
— Ни в каком обществе я не состою. Я — самодеятельный спортсмен.
— Хм! А встречались вам на пути пограничные катера?
Я вспомнил, как на рассвете меня обогнали какие-то катера и убежденно ответил:
— Нет, не видел!
Офицер был русским или украинцем, солдаты тоже не принадлежали к кавказским народам. Я почему-то отметил это про себя и думал об этом, а не о том, о чем шел разговор.
— А что у вас в этих пакетах? — офицер указал на свертки, выложенные из карманов моей рубашки.
— Еда, питье, ну и необходимые документы.
Офицер подержал в руках один за другим все пакеты, не вскрывая их, а лишь рассматривая содержимое на свет. Когда он взял в руки мои часы в герметическом корпусе, я сказал:
— Отвинтите крышку, посмотрите!
Он отвернул крышку и вынул из футляра часы.
— Мои часы почему-то остановились, — заметил я.
— Они остановились потому, что вы переводили стрелки и оставили шпиндель выдернутым, — ответил офицер, посмотрев на них.
— Фу, черт! — невольно выругался я с досады.
— А что в этих пакетиках? — подозрительно осведомился у меня офицер, указывая на склянки с соком и коньяком.
— Сок и коньяк.
Пограничник недоверчиво покосился и объявил:
— Придется вас задержать до выяснения. Вы сможете завтра показать нам то место, где вы вышли из воды на берег?
— Могу показать.
— Хорошо, завтра мы повезем вас туда, — сказал офицер и отдал какие-то распоряжения солдату.
Солдат принес мне одежду: солдатское галифе, солдатскую гимнастерку и сапоги. Ночь я спал на стульях, под неусыпным надзором двух вооруженных солдат.
Утром 15 августа три легковые машины, полные офицеров, поехали к тому месту, где я вышел на берег. Когда мы подъехали к реке, оказавшейся на самом деле не рекой Чорох, а рекой Риони, все вышли из машин и переправились на лодке того же деда, что накануне переправлял меня.
— Дед, ты помнишь этого человека? — спросили они перевозчика, указывая на меня.
— Конечно, помню, — отвечал дед. — Вчера они переправлялись ввечеру. Дед тоже не был грузином и говорил так, как принято в русских деревнях.
Место моего выхода на берег я нашел сразу. Там остались мои следы. Вперед выдвинулся сержант с фотоаппаратом в руках и стал фотографировать берег, мои следы на песке, ямку, которая осталась после моего лежания… Потом мне велели снять сапоги и примерить ступню к следам на песке.
— Его следы! Несомненно его следы! — послышались голоса нескольких офицеров.
Потом мы вернулись к машинам, оставленным за рекой и, делая крюк, чтобы доехать до моста, направились в Батуми. По пути меня сфотографировали еще раз на какой-то заставе.
Глава 5. Следствие
В Батуми меня повезли прямо в штаб пограничных войск Аджарской АССР. Когда я вышел из машины, то увидел большой двор, по которому сновали военные в форме пограничников: офицеры в зеленых фуражках, и солдаты в военных панамах. Двор замыкали несколько многоэтажных зданий, за которыми виднелся сплошной забор. Человек, к которому меня привели, был тоже в пограничной форме. Потом к нему присоединился человек в гражданском платье. Оба были кавказцы. Допрашивая меня, они советовались между собой на своем языке. Никаких ярких впечатлений от этого допроса у меня не осталось. Я сообщил им свои анкетные данные, а также то, что приехал в Батуми на теплоходе «Россия»
Ночевал я в маленькой деревянной будке-камере,
рядом с караульным помещением. В камере стояла койка с грязным бельем. Запомнилась процедура оправки: меня водили в общий солдатский туалет через весь двор двое солдат. Один из них с поднятой винтовкой шел впереди, другой, тоже с винтовкой, — сзади меня. В туалете они стояли рядом со мной.
16 августа за мной приехал офицер КГБ, — грузин, в белой рубашке, с черными вьющимися волосами. Он уже все знал обо мне и при встрече задал только два вопроса:
— Где ваша одежда? Куда вы положили свою одежду, когда начинали свой марафонский заплыв?
— Я оставил ее на берегу, прикрыв камнями, — с наивным видом ответил я.
— Сейчас поедем, заберем ее. Еще вопрос: где вы остановились в Батуми?
— Нигде.
— Как нигде?
— Я сошел с теплохода «Россия» и решил сперва сделать заплыв, а потом уже снять комнату, чтобы не платить зря за комнату в то время, когда буду делать заплыв.
— Значит, вы плыли ночью?
«Стоп, Юра!» — спохватился я сразу «Ночь — это самая большая улика! Нельзя сознаваться, что я плыл ночью».
— Нет, я плыл днем.
— Но вы только что сказали, что решили сперва сделать заплыв, а потом уже снять комнату.
— Совершенно верно. Я не снимал комнату.
В этот момент я вспомнил, как коридорная провожала знакомую пассажирку и предлагала ей придти переночевать на теплоход, — и сразу придумал ответ:
— Я переночевал на теплоходе.
— А разве это можно?
— Я договорился с коридорной, неофициально.
— Вы ей заплатили?
— Да.
— Сколько?
Я немного подумал и ответил: «Три рубля».
Но чекист не отставал:
— Хорошо, допустим коридорная разрешила вам переночевать, кстати, в какой каюте?
— В моей каюте, т. е. в той самой каюте, что я ехал сюда. В каюте первого класса — и я назвал номер.
— Хорошо, коридорная разрешила вам переночевать в каюте первого класса. Но в тот день, когда вы приехали, произошло одно непредвиденное изменение…
Чекист помедлил, впился в меня глазами, чтобы увидеть, какое впечатление произведут на меня последующие слова, и закончил:
— В тот день, в виде исключения, теплоход «Россия» ошвартовался не на пассажирском причале, а на причале торгового порта.
Чекист изменил тон и совсем по-деловому сообщил:
— А для того, чтобы войти на территорию торгового порта, нужно иметь особый пропуск. Охрана порта знает меня, и то каждый раз проверяет пропуск!
— Я, конечно, видел будку со сторожем, — небрежным тоном ответил я. — Но я прошел через эту будку и никто у меня не потребовал никакого пропуска.
Чекист ничего не ответил, встал и пригласил меня следовать за собой.
В машине он поинтересовался:
— Вы, конечно, бывали раньше в Батуми?
— Бывал.
— Кто-нибудь видел вас? Кто-нибудь может подтвердить это?
Я подумал, что моя идентификация в моих интересах и назвал ему Евгению Ивановну, у которой всегда снимал комнату, когда приезжал в Батуми, и солдата с вышки, однажды проверявшего мои документы, когда я разведывал берег под видом рыбной ловли.
— Поехали к Евгении Ивановне! — распорядился он.
Когда машина остановилась у дома Евгении Ивановны чекист вышел из нее, оставив меня с шофером и с другим сотрудником КГБ.
Вскоре он появился вместе с Евгенией Ивановной.