Снабженческий аппарат Московского военного округа под руководством первого заместителя командующего округом комдива Ивана Григорьевича Захаркина много сделал, чтобы обеспечить десантные войска обмундированием и провизией в виде сухих пайков.
Период боевых действий на Карельском перешейке явился для хозяйственников МВО серьезной школой. В это время выявились и наши большие возможности, и серьезные недостатки в организации интендантского дела. Изменить коренным образом что-либо в интендантской службе нам, к сожалению, так и не удалось: страна и армия стояли на пороге войны с гитлеровскими захватчиками.
С наступлением летней жары семьи работников управленческого аппарата округа обычно переезжали из Москвы на дачу в Серебряный бор, считавшийся тогда пригородом.
В субботу 21 июня многие мои сотрудники, как всегда, собрались на дачу. Работа в штабе округа по субботам оканчивалась часов в пять, затем там оставались только оперативные дежурные. Так было и в тот субботний день.
Прямо с работы я уехал в Серебряный бор. Вечером мы с женой отправились на дачу к И. Г. Захаркину, с семьей которого у нас давно установились теплые дружеские отношения. Супруга комдива — Лидия Михайловна — была доброй, гостеприимной хозяйкой, и у Захаркиных частенько собирались наши общие знакомые и сослуживцы.
В тот вечер, я хорошо запомнил это, все выглядело как-то необычно, начиная с того, что не было никого из товарищей. Настроение у меня и у Ивана Григорьевича было далеко не радужное. Жены заметили нашу озабоченность и удалились в другую комнату, не желая мешать беседе.
Разговор у нас зашел о войне. Все мы чувствовали, что отношения с фашистской Германией в последнее время стали напряженными до предела. Знали мы и то, что к нашим границам стягиваются большие массы немецких войск. Все это заставляло строить предположения о надвигающейся военной угрозе.
Комдив Захаркан в тот день был в Генеральном штабе Красной Армии, откуда и приехал на дачу. По его словам, я понял, что атмосфера в Генштабе показалась ему неспокойной.
Обменявшись мнениями, мы с Иваном Григорьевичем сошлись на том, что имеются самые реальные основания для тревоги.
Тревожно было у меня на сердце, когда поздно вечером покинул гостеприимную дачу комдива. И все же я был далек от мысли, что всего несколько часов отделяют нас от начала грозных событий, которым суждено потрясти мир.
ФРОНТОВОЙ ТЫЛ
ПЕРВЫЕ ДНИ
В шесть утра 22 июня 1941 года командный состав Московского военного округа, живший на дачах в Серебряном бору, был вызван по тревоге в штаб округа. Здесь нам официально сообщили о начале войны с Германией.
Начальник штаба генерал-майор Г. Д. Шишенин объявил собравшимся приказ Наркома обороны, согласно которому МВО должен был срочно выделить часть высшего командного состава для формирования управления Южного фронта в городе Винница. Начальникам управлений и членам Военного совета предстояло выехать в Винницу в тот же день специальным поездом. Остальные командиры и все штабное имущество должны были следовать к месту назначения эшелонами. В Москве оставались заместители начальников управлений. Аппарат округа пополнялся за счет командиров, призванных из запаса.
Вместе с руководящим командным составом МВО я тоже отбыл 22 июня в Винницу.
В Киеве мы должны были получить в штабе округа данные о размещении складов и запасов для Южного фронта. Но в день прибытия первого эшелона МВО город бомбили немецкие самолеты, поэтому, не задерживаясь, мы проследовали прямо в Винницу. Туда нам обещали прислать необходимые документы по тыловому обеспечению и мобилизации. Однако никаких исходных данных для развертывания работы штаба Южного фронта мы так и не получили.
Все документы было поручено подготовить Киевскому и частично Одесскому военным округам, но там были заняты решением своих задач. Положение в Киевском округе к тому же осложнялось с каждым часом. Наши войска с тяжелыми боями отступали от границы, и украинским штабистам было явно не до нас. Пришлось во всем разбираться на месте самим.
В Винницу наш московский эшелон прибыл на рассвете 23 июня. Выгрузились в лесу. Штаб фронта разместили в специальном командном пункте и в военном городке. Оба эти объекта входили в зону бывшего Проскуровского укрепрайона, того самого укрепрайона, в строительстве которого я участвовал в начале тридцатых годов и о котором уже коротко рассказывал в этой книге.