Заколоть на месте — это самое малое. И ему за это ничего не будет. Завидовал ему Марк? Вот уж нет! Ковыряться в интригах вместо того, чтобы разрабатывать планы сражений?! Да генерала пожалеть впору!
О том, что он внушает подчиненным такие странные чувства, генерал, скорее всего, не догадывался. Он медленно шел вдоль строя, вглядываясь в лица и иногда ронял короткое: "ты… ты… и ты…"
И тот, на кого падал выбор, делал шаг вперед.
Марк почувствовал, что ему, одновременно, и холодно — и жарко. Да, ему почти обещано, но обещать — не значит жениться. А вдруг его опоздание, или другая ошибка…
Додумать он не успел. Райкер остановился напротив него и Марк отчаянным усилием воли попытался прогнать все мысли и сомнения не только с лица — из глубины глаз. Он смотрел прямо, старался дышать ровно и, как учил Наставник, унять пульс.
Тяжелый взгляд придавил как каменная плита, проникая, кажется, до самого дна души Вот как он так может? Научиться бы… Или это умение из тех, за которые платишь так дорого, что подумаешь здраво и решишь, что и так нормально?
— "Ты…" — уронил генерал и пошел дальше.
Ноги сами вынесли Марка из строя. Вот и сбылась мечта. Он будет воином императора. Радость? Нет, пожалуй не она. Все, что чувствовал Марк — громадное облегчение. Он и не подозревал, что так волнуется.
Но теперь все в порядке. Будет война, и он отправляется на фронт, как и положено мужчине и воину. Его не оставят в тылу, охранять никому не интересную кучу камней. Императора в резиденции не будет, он тоже воин и тоже уйдет на фронт.
Если бы эти мысли случайно услышал генерал Райкер, он бы покачал головой и сказал, что есть две вещи, абсолютно неистребимые — это тараканы в трактирах и идеализм в юношах.
Но генерал шел дальше, теперь вдоль шеренги гвардии. И тоже иногда ронял свое кроткое: "ты…"
Лиц гвардейцев Марк не видел — далеко, да и умело старое дворянство держать "морду кирпичом". Но шаг из строя делали все, на кого пал выбор генерала, не промедлил ни один.
По привычке стратега, Марк прикинул численность "избранных" и получил странное число. Ни полк, ни… Ни куда в общие воинские каноны оно не лезло — сотня. Всего сотня. В качестве воинского соединения — мало, для диверсионной группы — много.
Увидел он и кое-что еще. Бездна разберет гвардейцев, с ними никогда не было дружбы, да и быть не могло, но своих-то Марк знал хорошо. Райкер отбирал не лучших. Не самых умелых воинов. Не самых сильных магов. Не самых грамотных тактиков.
Его выбор пал на… Через несколько мгновений до Марка дошло. Среди выбранных не было ни одного женатого. Ни одного молодого отца. Ни одного единственного сына у старых родителей. Ни одного последнего в дворянском роду.
Райкер отбирал… смертников?! По всему выходило — так.
Глава 15
МАЛЕНЬКАЯ СВАДЬБА И БОЛЬШИЕ ПОХОРОНЫ
Крики паники постепенно сменялись воплями отчаяния. Справа, совсем рядом раздался громкий треск и рухнул каретный сарай, подняв тучу золотых, жалящих искр. Народ шарахнулся в стороны. Генерал отмахнулся от них, словно от комаров. У него были дела поважнее, чем банальный пожар, пусть и магического характера.
— Вы не предупредили, что нам будет противостоять сильный огненный маг.
— Но, генерал Рино… — да, не предупредили. Как-то в голову не пришло. В Империи все знали, что младший Монтрез хорош в стихии огня и под настроение может погонять парочку демонов по аду, а что знают в Империи, то знают везде, правда же?
Оказалось — не правда. Фиолю не было дела до имперского гербовника.
— Я потерял почти два десятка отличных, преданных мне солдат! — отрубил седой мужчина с длинной, узкой бородой, в непривычной, красно-рыжей форме. В песках пустыни Маари этот цвет мог сделать воинов Священного Кесара невидимками, но здесь они бросались в глаза как птицы-попугаи.
— Генерал, это ужасная потеря и мы скорбим вместе с вами, — Цветочек присела в реверансе, — но это война, и потери неизбежны. Разве нет?
— О, да! — от всей души согласился генерал Рино, — потери неизбежны. С обеих сторон.
— Что это значит? — поинтересовался Араген.
Выдающимся интеллектом он не обладал, но как и каждый военный, чуял пристальный взгляд Серой Госпожи за тридцать шагов.
— Эти двоих — повесить на городских воротах, — распорядился генерал, — за предательство своей новой родины. И объявить, что так будет с каждым, из-за кого погибнет хоть один солдат Священного Кесара. Исполнять.