Цветочек несколько раз открыла и закрыла рот, как вытащенная на берег мурена… Слов не было. Куда-то делись в самый нужный момент. И Араген, как назло, молчал! Хозяин и защитник…
Араген молчал не потому, что ему было нечего сказать. Он четко понимал, что приказы не обсуждаются и не оспариваются, по крайней мере, если солдат хочет жить. Так что открывать рот было уже бесполезно. Разве что для молитвы Святому Покровителю.
— Куда исчезли эти мерзавцы?
— Они ушли морем, — адъютант почтительно поклонился генералу, — маги-водники проследили их путь. Лодка направилась к Свияжу.
— К шахтам?
— Ваша проницательность безмерна, как и военный гений…
Лесть генерал Рино пропустил мимо ушей.
— Эти… заговорщики недоделанные говорили что-то о приказе взорвать шахты?
Не говоря ни слова, вышколенный офицер протянул генералу свиток со сломанной императорской печатью.
— Когда был вручен приказ?
— Вчера вечером, — встряла Цветочек, все еще на что-то надеясь, — мы сразу поспешили к зеркалу, чтобы оповестить вас…
— На шахты вы его не передавали? — подозрительно уточнил генерал.
— Как можно?! Ведь анеботум, это…
— Достаточно. Хоуми, почему предатели еще живы?
— Виноват.
Генерал развернулся, и, больше не глядя на наместников Кайоры, бывших наместников пошел по пепелищу, в которое превратился некогда роскошный дворец. Из под сапог генерала поднимались фонтанчики золы и пачкали тонкую кожу великолепной обуви. Временами раздавался хруст.
После первого неприятного звука генерал лишь поморщился. Посте второго — сжал в ниточку и так тонкие губы.
— Собрать останки доблестных воинов и похоронить как положено.
— Получится только братский колумбарий.
— Не важно. Проследи, чтобы жрец провел обряд.
— Боюсь, это невозможно, господин генерал. Жрец тоже здесь.
— Какого демона он сунулся под огненную волну? — изумился генерал.
— Он думал, что сумеет прикрыть воинов.
— Индюк тоже думал, что купается. А потом вода закипела… Соберите прах, погребение откладывается, пока не будет жреца. Вечно от этих небом тронутых одни проблемы.
— Истинно так, — согласился адъютант, на этот раз вполне искренне. Как многие, лишенные магии он ненавидел тех, в ком она была. А в Фиоле жрецом мог стать лишь магически одаренный… Собственно, только жрецом он и мог стать.
— Коня! И — мне нужен полковник Арей, вместе со своими бойцами. Они отлично подготовлены, надо отдать ему должное.
— Полковник — великий воин, — машинально поддакнул адъютант, записывая приказ, — куда направить полк, как только они прибудут? Расквартировать в городе или готовить лагерь на подошве Свияжа?
— Полковника и его людей отправить за мной, и пусть не мешкают ни мгновения. Отстанут хотя бы на малую клепсидру, всех повешу. Тебя — первого.
— Но — куда отправить? — осторожно уточнил офицер. К обещанной петле он отнесся очень серьезно, но служба была прежде всего.
— Меня окружают идиоты, — посетовал генерал Рино, — к шахтам, естественно! Нужно во что бы то ни стало предотвратить взрыв и поймать Монтреза.
Адъютанта передернуло. Бушующая стена пламени и люди, сгорающие заживо — не то зрелище, которое забывается быстро.
— Это будет сложно, — проговорил он.
— А кто сказал, что будет легко? Мой эскорт готов?
— Да, генерал.
— Поторопись. Одна короткая клепсидра.
— Да, генерал.
— Я ведь не шутил на счет петли.
— Да, генерал.
Наместника и его жену в полуобморочном состоянии цепляли к лошадям, чтобы протащить по улицам города под крики о предательстве и неизбежной каре а то, что осталось, вывесить на въезде в город для всеобщего устрашения.
Стандартная тактика Фиоля, которая прекрасно работала везде. В любой стране, с любым населением. Генерал Рино ничуть не сомневался, что сработает и теперь.
Блестящий фиольский офицер понятия не имел, что такое — Кайора. Ему еще предстояло сделать это открытие. Что ж, как говорили на его просвещенной родине: "Каждому плоду — свой срок созревания. Терпение — мудрость садовника".
Деревня Карута свой роскошный титул получила, явно, по ошибке. Шесть глинобитных строений, крытых соломой, прилепились на горном склоне непонятно как, не иначе — магией. Их окружала чахлая поросль виноградников, пожелтевших от недостатка воды и неподходящей почвы, а вниз не вело ни единой дороги.
Вообще ни одной — только крутая тропинка, которую даже самый мелкий и безобидный дождь делал совершенно непроходимой.