«Добрый вечер». Но девушка уже положила ключи на стол и ушла. И в дежурке опять стало нерадостно и дымно…
Кабинеты наши были напротив, и я встречал Нелли в коридоре. Я улыбался, ее же лицо не выражало никаких эмоций. Она всегда к кому-то торопилась с зеленой папкой в руках, а когда работала за машинкой, надевала очки. Раз или два в день она заходила в мой кабинет с поручениями от Каирова. И скоро я понял, что мне приятно видеть ее упрямые глаза и короткие, словно у мальчишки, волосы.
В воскресенье меня разбудили на рассвете. Посыльный сказал, что ограблен торгсин. Мы долго возились с этим делом. Только к трем часам дня я закончил диктовать Нелли протокол допроса сторожа, которого мы нашли в кладовой целым и невредимым, завернутым в ковер.
Из отделения вышли вдвоем. Поднялись к площади, где под мимозой дремал милиционер в белых перчатках.
Купили каштанов. Старый грек, насыпая каштаны в банку, бормотал:
- Каштаны печеные, каштаны вареные… Лучше пирожного, лучше мороженого… Разобрали - не берут!
В единственном в городе кинотеатре шел новый звуковой фильм «Путевка в жизнь». Зрители брали кассы приступом.
Нелли сказала:
- Пойдем в кино.
- Пойдем, - согласился я.
Администратор, посмотрев мое удостоверение, заверила, что обеспечит на последний сеанс двумя приставными стульями.
Чтобы как-то скоротать время, мы пошли к старику Нодару, с которым меня недавно познакомил Каиров.
Сидели в беседке за дощатым столом. Светило солнце, й белые облака бежали на запад. Нелли положила локти на стол, ладонями уперлась в подбородок. Нодар принес обмотанную тряпками бутыль и граненые стаканы.
- Прошлогоднее, - сказал он. - Взгляните, какое ясное…
Нелли усмехнулась. Вино было светло-розовое, ароматное. Старик Нодар добавлял в него инжир, хотя ни за что на свете не хотел в этом сознаться.
Ветер дул из щели. Он был зябким. И желтые виноградные листья падали на стол. И он выглядел почти праздничным. Я поднял бутыль. И налил вино в стаканы.
- Выпей с нами, - сказал я Нодару.
Нодар покачал головой. Он покосился на старый, увитый глицинией дом, вздохнул и негромко пожаловался:
- Скандальная у меня баба. Не женись, кацо!
- У тебя нет такта, Нодар, - лукаво сказала Нелли. - А вдруг я хочу женить его на себе?
- Вай! Вай! - смутился Нодар. - Сохраню на свадьбу бочку вина. Первый сорт! Изабелла…
- Не храни, Нодар… Оно скиснет. К сожалению, личные дела наших сотрудников проходят через мои руки.
- Удобная штука - личное дело, - усмехнулся я. - Человек как на ладони.
- Скука… Неразгаданное лучше. - У нее был твердый, почти жестокий взгляд и строгие, сдвинутые брови, на которые спадала челка прямых волос.
…Мы не торопились, но пришли в кино еще задолго до начала сеанса. Когда поднялись в фойе, Нелли сказала:
- У меня есть боны. Пожуем чего-нибудь…
В торгсиновском буфете лежали узкие баночки шпрот, пирожные, бутерброды из настоящего белого хлеба и зернистой икры, черной и блестящей, точно бусинки. И еще лежали там многие другие приятные вещи, среди них - папиросы «Пушка».
- И «Пушку» возьмем, - сказала Нелли. - Я ведь тоже изредка покуриваю…
- Не нужно тратиться, - остановил я. И, смеясь, добавил: - Насытимся духовной пищей…
В фойе была фотовыставка. На ней экспонировались работы местных любителей. Выставка называлась «Наш город». Несколько морских снимков с густыми низкими облаками были талантливы. Остальные - дрова…
Уже прозвенел звонок, и народ хлынул в зрительный зал. Нелли потянула меня за руку, как вдруг на стенде, что стоял возле самого окна, я увидел фотографию… Фотографию, б которую не мог поверить. Уголок сквера, на заднем плане - пристань. А у фонтана, сделанного в виде маяка, на скамейке сидят двое мужчин. Сидят и курят. Их лица так ясно и четко выделяются на фоне зелени, словно фотограф именно на них наводил резкость. По жестам и мимике лиц было очевидно, что это не просто два случайных человека. Нет, они курили и беседовали. Нелли перехватила мой взгляд.
- Я видела этого человека… Гена, это же тот, которого убили в день твоего приезда.
- Бабляк… Но кто второй?
Я покачал головой. Потом присел и стал разглядывать снимок через лупу…
Третий звонок дрожал над обезлюдевшим фойе. Заглянула билетерша. Она торопила нас.
- Пойдем, - шепнула Нелли. - Не привлекай внимания.
Мы пошли в зал. Но мне было не до кино. Я твердил фамилию фотографа - Саркисян…
Этот стук извел меня. Он был громким и повторялся через короткие промежутки времени.