«Тяк!.. Тяк!.. Тяк!..»
Я высунул голову из-под одеяла. Посреди комнаты стоял эмалированный таз. С потолка капала вода. Таз, вероятно, принесла хозяйка, потому что за окном лил дождь и было сумрачно. А крыша была совсем как решето. Хозяйка однажды сказала:
- Достали бы мне жести. Вы все можете…
- Не обещаю.
- Вы все можете, - сказала хозяйка. - Если захотите.
- Это другое дело.
Она деланно вздохнула и покачала головой. Что ни говори - дама с манерами. Вот и сейчас я слышу ее шаги на пороге. Она не стучится в дверь, а громко, нараспев говорит:
- Вы еще спите?
- Нет. Плаваю…
- У меня к вам дело, - говорит хозяйка.
Минуту спустя она уже в комнате. Громоздкая, словно шкаф.
- Вы будете иметь возможность беседовать с человеком необыкновенным. - Голос ее звучит, как в бочке.
- Роза Карловна, кто вы по национальности? - спрашиваю я.
- Спросите что-нибудь полегче. Мать моя была гречанка. Отец прибалтийский немец… По паспорту я русская… У вас что, профессиональная манера перебивать говорящего? За месяц я так и не смогла сказать вам то, что могла и хотела. Но на этот раз вы меня выслушаете… Наш сосед - учитель ботаники. Настоящий русский интеллигент. Он всего боится. И только к органам власти питает доверие. К тому же он убежден, что у такой хозяйки, как я, не может быть плохого квартиранта. У него неприятности. Поговорите с ним. Это займет немного времени. А я приготовлю вам воду для бритья…
Над жухлым, худым лицом блестело пенсне. Учитель ботаники протянул мне руку и виновато сказал:
- Чайников.
Путаясь и заикаясь, он рассказал, что этой ночью к нему залезли воры. Очистили шкаф с шерстяными вещами. А дело идет к зиме…
Расследованием кражи в доме Чайникова занялся Волгин. Он обнаружил на шпингалете отпечатки пальцев. Вскоре выяснилось, что отпечатки принадлежат местному жулику по кличке Граф Бокалов. Графа взяли в три часа дня в торгсине, когда он сдавал золотое обручальное кольцо.
Девятнадцатилетний парень, бледный, с глазами наркомана, дурковато произнес:
- Граждане начальники, меня и самого совесть мучит. К старому учителю залез. К человеку, который мне про порядочную жизнь рассказывал…
- Где вещи? - спросил Волгин.
- Какие вещи? - удивился Граф. - Что-то вы тень на плетень наводите. Лучше спросите, из каких побуждений я кодекс уголовный нарушил. Что меня в чужое окно толкнуло? Я отвечу вам, граждане начальники… Жажда знаний! Вы и не ведаете, какая у старика богатая библиотека! При царском режиме собирал!
Болтая в таком духе, Граф Бокалов в течение трех часов утверждал, что забрался к учителю Чайникову с целью выкрасть книгу Лидии Чарской «Паж цесаревны».
Книгу обнаружили при обыске. Исчезновение ее Чайников просто не заметил. И еще в комнате Графа нашли нераспечатанную коробку в английской упаковке.
Потом Графом внезапно заинтересовался сам начальник отделения. Какие планы у Каирова на этот счет - профессиональная тайна. А может, он просто хочет помочь Бокалову порвать с преступным прошлым. Стать на правильный путь…
Я забыл написать о фотографии. Тогда, после сеанса, мы вернулись в фойе. И я снял фотографию, предъявив изумленному директору удостоверение угрозыска. Вообще я заметил, что люди либо удивляются, либо пугаются, столкнувшись с нашим братом. Почему так? Ведь большинство из них хорошие люди…
Сразу пошел в отделение. Показал фотографию Волгину. Он часа два рылся в картотеке. Пришел и говорит:
- Привет от Хмурого. Выходит, что старый валютчик опять объявился в наших краях.
Фотографию увидел Каиров. Он поразил меня своим ответом:
- Хмурый. Поговорите с Саркисяном.
Саркисян - фотограф с базара - точно указал дату съемки:
- Двадцать третье сентября.
- Искать Хмурого. Возможно, он еще в городе, - приказал Каиров.
Вечером Хмурый был опознан сотрудниками уголовного розыска в тот самый момент, когда спокойно прохаживался возле афиши кинофильма «Парижский сапожник».
Я обещал Нелли взять билеты на этот фильм. Но, видимо, с временем я по-прежнему не в ладах.
У Нелли упрямый характер и теплый голос. Я преображаюсь, когда слышу его. Нет нужды делать тайну из того, что мы не можем жить друг без друга… Я и Нелли идем по набережной. Темной и грязной, застроенной пакгаузами, складами, мастерскими. Сегодня вечер с грустинкой, как весною. И звезды. И даже луна… Пахнет морем и нефтью. От запахов кружится голова.
У нас серьезный разговор про высокие материи. Иногда нужно говорить и об этом. Нелли не философ. И я тоже. Говорим, что чувствуем.