Из сада она привела Кобейна в личные комнаты и, послав за жрецом, уселась в мягкое кресло рядом с небольшим круглым столом. На нем блестел водой прозрачный кувшин и пестрела разными фруктами широкая тарелка.
– Раздевайся.
Короткий приказ заставил Бэя вспомнить все хитрости игры в покер на раздевание. Обувь. По очереди с каждой ноги. Рассветная придвинула к себе поближе тарелку и стала есть виноград, отправляя в рот по ягоде после каждой покидающей тело Бэя части одежды.
По одному кожаные браслеты с запястий.
Платок из кармана.
Оторванная пуговица из другого.
Кусок веревки – из того же. Принцесса едва заметно усмехнулась.
Последовало неторопливое расстегивание рубашки – пуговица за пуговицей.
Тванский стриптизер. Даже не стоит задаваться вопросом: видели бы его сейчас друзья. Кайт! Не говоря уже о Зосе.
Пояс, рубашка, сережка из уха. Бэй впервые снял ее.
Оставался только платок на голове и штаны. Тванские штаны. Были бы под ними МучачоМало, может, получилось бы испугать принцессу фараонами, если она так нежно отреагировала на мертвую голову? До сих пор бросает время от времени злые взгляды в сторону балкона.
Бэй снял платок.
Больше обманывать руки стало нечем, и они сами потянулись к завязкам штанов. Кобейн отвернулся от Рассветной. И, услышав за спиной тихий выдох, нашел удобное зеркало (их было много в комнате – всех размеров и форм), а в нем – отражение принцессы.
Рассветная отбросила виноград в тарелку и замерла, посмотрев в сторону.
До этого момента Бэй ловил в ее облике признаки сдерживаемого возбуждения – рот приоткрыт, слегка дрожат длинные ресницы, на щеках румянец – принцесса жадно разглядывала Кобейна, несмотря на то, что он был спасенным от плахи смертником и незаклейменным рабом. Несмотря на ссадины и кровоподтеки недавней драки, украшавшие его тело. Бэй не забавлял женщину своей жалкой борьбой с обстоятельствами, а возбуждал до шального блеска в глазах.
Но после того, как он отвернулся, и прозвучал приглушенный звук, все изменилось. Принцесса замерла, глядя мимо своего необычного пленника, ее губы упрямо сжались и натянуто выпрямились брови.
Татуировка, догадался Бэй. Рассветная увидела его затылок и поняла, кто раздевается перед ней. Ну же, Карьерный Волк, у тебя есть шанс добиться успеха в стриптизе. Смотри, насколько медленно ты можешь расстегивать штаны, тянуть их вниз, словно они прилеплены к телу прочным клеем.
– Хватит, – резко произнесла принцесса и добавила: – Оставайся в штанах. Повернись.
Со следами волнения на лице Рассветная выглядела еще привлекательней. Зачем было врать самому себе? Впервые с тех пор, как Бэй встретил Ану, другая женщина настолько завладела его вниманием. Одним взглядом она вырвала его на короткое мгновение из липкого страха близкой казни. Ароматом заставила угадывать свои черты на площади. Не отпускала его глаз своей красотой, заставляя изучать самые легкие изменения на лице.
В этот момент принцесса была растеряна и не знала, что делать. Она бросала в сторону Кобейна задумчивые взгляды, но молчала, пока не пришел старичок-жрец.
И Бэй стал звездой.
– Какой подарок? – переспросила Рассветная. – Она стояла за спиной Кобейна вместе со жрецом. Уже минут двадцать они вдвоем изучали его знаки. Время от времени старик шептал себе что-то под нос и даже попросил у принцессы бумагу и карандаш – конспектировать шедевры Аны.
Потрудилась на славу... Тайна...
Бэй впервые подумал, что у нее самой на спине, а теперь ее заботами – и на его собственной, было больше знаков, чем у людей, которых он видел в Долине. Татуировки Кобейна, мало того, что наколотые специальными чернилами оказались непростыми. Такими, что их испугалась даже ведьма, а опытный жрец не мог сразу разобраться. Откуда у Аны такие знания? Кто она?
Это был очень своевременный вопрос после расставания...
Но злость на сероглазую Тайну помогала справляться с ноющей болью в затекших руках. О том, что их непросто держать вытянутыми в стороны бесконечно, зрители, конечно же, забыли.