– Вот этот знак, – прозвучало за спиной под шорох бумажки. – Я только слышал о подобных и впервые встречаюсь с ними.
– И? – нетерпеливо подгоняла принцесса.
– Это знак полного подчинения.
Три слова, от которых по телу Кобейна прокатилась ледяная волна – от корней, отрастающих на лысине волос до пальцев ног, превратив по пути его сердце в холодную глыбу. Одно неосторожное движение челюстями, и зубы станут ледяным крошевом.
– Добровольное рабство.
У Бэя закружилась голова. Впервые в жизни он был близок к постыдной потере сознания от переизбытка чувств. Перед глазами в холодном, красочном как северное сияние тумане восставал испанский остров. Пустынный пляж на рассвете. Бэй САМ просил рисовать на его спине что угодно. Отдавался на волю мягких рук, позволяя Ане метить себя всем – ласками, татуировками, дырами в ушах. Не просто позволял – почти молил об этом с неизведанной ему ранее покорностью, надеясь удержать сводившую его с ума женщину… Глупец, он протягивал невидимые нити, чтобы не отпустить, а если исчезнет – иметь возможность найти.
Пришнуровался... До удавки на шее. Позволив превратить себя в раба!
Знала Тайна, что накалывает на его спине? Или сотворила это с ним по ошибке или незнанию?
– Добровольное? – переспросила за спиной принцесса.
Сквозь северное сияние донесся безжалостный приговор жреца:
– Человек должен дать согласие, чтобы эта метка получила силу и начала развиваться, устанавливая связь с хозяином.
«Будешь моим рабом?» – голос Аны – мягкий, ласковый, звучал в ушах… Голос, от которого у Кобейна плавились мозги...
Тайна знала, что делала! И воспользовавшись покорностью Кобейна, превратила его в ветошь для мытья полов.
Под яркие, слепившие глаза краски тумана у ненависти менялся аромат – он наполнялся сладкой горечью олеандра. И ненависть оказалась таким же всеобъемлющим чувством, как любовь! Она выносила из души все то, что томило, терзало, тянуло, толкало на бесконечный поиск, оставляя ледяное спокойствие вместе с желанием причинить боль. Чтобы дать понять бессердечной, беспечной Тайне, что живыми людьми и сильными чувствами нельзя играть. Это ее руками он превратился в живую игрушку.
– ...рода... – донеслось до него.
Кобейн заставил себя вернуться в комнату и с радостью принять боль затекших рук. Чтобы выжить и выбраться из положения, в котором он оказался, требовался холодный ум.
– … кто-то из ваших родственников готовил себе редкую забаву, но потом потерял этого человека из вида, не успев закрепить связь.
Принцесса издала недовольный смешок.
– У меня очень широкий круг родственников. Значит, они все могут им управлять?
Жрец замялся, задумался, потом начал торопливо отвечать.
– Думаю, дело в неправильно нанесенном знаке или в том, что он не до конца развился. Это так один из так называемых саморазвивающихся зна…
– Как мне сделать, чтобы другие не имели над ним власти? – перебила жреца Рассветная. – Я не привыкла делиться подарками.
Каждое звучавшее вокруг Кобейна слово добавляло слой льда на его застывшее глыбой сердце.
– Сказать, чтобы он слушался только ваших приказов.
Принцесса обошла Бэя и остановилась перед ним. Удивительно! Ее лицо не отражало ни тени издевательства или злорадства.
– Отныне ты будешь слушаться только моих приказов.
– Ваше Высочество, хочу обратить ваше внимание, что подобная безграничная власть – это большая ответственность и таит в себе много опасностей. Вы можете случайно произнести приказ, не понимая его последствий.
– Что ты имеешь в виду? Если я прикажу ему не дышать, он задохнется?
Толстый, толстый слой льда покрывал сердце. Бэй представлял, как дрожали бы от нетерпения руки, окажись сейчас перед ним Тайна, и у него появилась бы возможность дотянуться до ее гибкой шеи. Смог бы он остановиться? Или сделал бы ей больно?
– Я не уверен… Может, жизненно важные функции не затронуты этим знаком. Вы можете проверить сами, если хотите. О подобных метках мало что известно. Они накладывались в исключительных случаях. Ими пользовались древние короли во времена войн за передел Долины. Но я никогда не слышал об их применении в наше время. Может, вы попробуете? Скажите ему – не дышать.