Новые жители имения создавали новые проблемы.
Оба – и ясновидящая, и ее зверек – страдали клептоманией, и сложно было сказать, кто из двоих сильнее. Кимико забирала себе вещи, которые, как ей казалось, никому не были интересны, и горы в углах ее комнаты росли. Глаз мог проникнуть в любое помещение через дверь или окно и тащил все, что блестело. И между тем, что понравилось Кимико, и тем, что попадало в лапы мангуста, существовала неоспоримая связь.
– Из прачечной пропали все металлические прищепки, – ругалась Гая, – не иначе, как Глаз положил на них свой глаз.
– Мне пришлось выследить мангуста, чтобы вытащить из его склада подвеску с плаща! – рычал Ларс, вываливая на стол перед Аной целую горсть мелких блестящих вещей, среди которых были три прищепки.
– Мой новый платок с бусиной речного жемчуга снова пропал! – метала молнии Аксела. – Нам придется избавиться от этого зверя.
– Кимико предсказала вам надежного и красивого мужчину лэда, – возражала Ана. – А вдруг духи разозлятся, если мы обидим ясновидящую, и передумают?
– Глупости нагадала ваша девчонка. Что только она может видеть своими слепыми глазами? – голос Акселы предательски дрогнул. – Цветы на безобразной юбке, которую вы позволяете ей носить. Королева будет вне себя, когда увидит вашу воспитанницу и ее блохастого вора.
– А разве он еще блохастый? Гая вымыла его уже четыре раза.
– Три. Мыть четвертый раз она отказалась, потому что у нас закончились запасы заживляющей мази. Этот монстр исцарапал ей все руки.
Ана ото всех защищала свою подопечную и ее зверька, пока однажды утром не досчиталась в своей шкатулке сережки со скаполитом. И вот уже сама Избранница влетела комнату Кимико в ночном платье и со всклокоченными волосами.
– Глаз утащил мое украшение! – пыхтела Ана, как пересидевший в печке хлеб.
Она больше не надевала гвоздик со скаполитом, но ей было важно, проснувшись утром, посмотреть на него и как бы невзначай прикоснуться, когда доставала какое-нибудь украшение или просто копалась в своих драгоценностях. Желтый камушек должен был находиться в шкатулке, а не в цепких лапках мангуста.
Кимико сразу же протянула Избраннице сережку.
– Я бы вернула, Ана. Сразу вернула, – проговорила она и вздохнула. – Нам лучше уйти... У тебя из-за нас одни неприятности.
Ана упрямо помотала головой.
– Оставайтесь. Пожалуйста, оставайтесь. Я, кажется, что-то придумала насчет Глаза.
Мангуст успел испортить Наследнице не одно платье и всегда был готов вцепиться в следующее, заставляя ее держаться на расстоянии. Во время работы с камнями или вечерних посиделок зверька приходилось закрывать в комнате хозяйки, и если Глаз умудрялся освободиться из плена, то непременно забирался в покои Аны, чтобы перевернуть там все с ног на голову. Сжимая в руках драгоценный гвоздик, Ана думала о Треве. Пусть Глаз – не конь, но тоже животное с четырьмя лапами и острыми зубами, значит, можно попросить Начальника охраны о помощи, а заодно придумать мангусту какое-нибудь прозвище. С Опалом это сработало. Почему тогда не назвать зверька Сорокой за то, что ворует все блестящее.
Не лучше Глаза, Ларс тоже болезненно реагировал на отношения Избранницы и Кимико. Успокоить ревность Наследника помогло несколько совместно проведенных вечеров и одна сверкавшая небесными бриллиантами ночь. Луны всходили из-за гор все позднее, все ближе к рассвету, напоминая, что момент, когда все три светила сольются на несколько секунд вместе, неотвратимо приближается. Наступило время темных ночей и звезд. Выполняя свое обещание, Наследник забрал Избранницу в горы. Переходы заняли почти час и стоили кучи камней, собранных во время тренировок в каньонах. Закатная столица осталась очень далеко.
Впервые в Долине понадобились теплые одеяла, чтобы, лежа на них, глядеть в небеса и наблюдать, как после заката они сверкают гроздью опалов, растушевываются черным графитом, потом становятся антрацитовыми… Пока вселенские духи не достали огромный таз и не опрокинули его на Долину, рассыпая мириады звезд.