Заговорщики сидели со стороны Беглянки, которую не трогал ветер. Но время от времени им на головы сыпался песчаный дождь.
– Какой он, Ана?
Она рассказала, насколько могла найти подходящие слова.
– Это он! – уверенно сказал Дэш, пристально посмотрев на Избранницу. – Тот самый. И ты – одна из его нитей. Наверняка, там есть Ларс. И может быть я, и другие... Но в тебе скрыт какой-то важный ключ, если тебя так прятали от тех, кто не хочет, чтобы мир Долины менялся.
– Йодан всегда жил в этом доме? – спросила Ана, вспоминая жреца, сидевшего на трибуне во время объявления Избранников, у него было слишком приметное лицо, чтобы его забыть. Ана пыталась представить Магистра тем самым человеком, который нашел заснувшую рядом с цветами айгюля девочку, и не могла.
– Нет. Раньше это был дом третьего Верховного. Его изгнали из Храма за преступление перед верой. Не спрашивай, какое – это тайна, до которой я еще не добрался. Бывшего Магистра собирались казнить, но он скользнул в шов и пропал между мирами. Возвращаясь к разговору о тебе, я думаю, что стоит опасаться Брегона. Он выступает за отделение миров и не скрывает, что чтит привычные порядки.
* * *
Попав в имение, Ана нашла Кимико в саду вместе с Тревом и Глазом и застыла в сторонке, наблюдая, как девочка и мужчина по очереди бросают камушки для мангуста, а тот их приносит, словно собачонка... Кимико смеялась звонко и беззаботно, как счастливый ребенок, хотя сама считала себя почти невестой. Но когда к лишенным настоящего детства подросткам оно вдруг заглядывает редкими солнечными зайчиками, с ним не хочется расставаться… Особенно вот в такие моменты настоящего счастья.
Почувствовав свою покровительницу, девочка повернулась в ее сторону, ища невидящими глазами.
– Ана? – голос сразу стал беспокойным.
Неужели догадалась, что ей плохо? Ясновидящая...
Ана стала ручьем, волной из тепла и чувства, слишком близкого к любви, она скользнула к сидевшей на траве на своей пестрой юбке Кимико, и, резко опустившись рядом, притянула девочку к себе, выдыхая в густые темные волосы:
– Ничего не случилось. Просто соскучилась.
Кимико прижалась к ней на мгновение, потом, вспомнив, что уже большая, отодвинулась. В спутницы Мирна готовится...
– Ничего? – повторила ясновидящая недоверчиво.
Избранница и ее подопечная остались вдвоем под навесом, дарившим спасительную тень.
Трев отошел в сторону, забрав за собой мангуста, который уже скалил зубы в сторону Аны. Кроме Кимико, Начальник охраны был единственным человеком, которого Глаз слушался. А все попытки Аны подружиться со зверьком провалились, и даже усилия Трева ни к чему не привели. Мангуст продолжал портить платья Избранницы и пугать ее острыми зубами. Имя Срака – в него превращалась и превращалась Сорока – тоже не помогало. Может, потому, что было слишком неуважительным?
Конечно, Кимико догадалась, что Ана чем-то расстроена, иначе бы не решилась на признания.
– Ты простишь меня? – глаза-озера заливались синевой. – Я тебя обманула. Целых два раза. Не духи предсказали мне Носатого, а одна знакомая ведьма. Она сказала, что у него доброе сердце и, если я окажусь в беде, он не откажет мне в защите, потому что я – его судьба. Я поверила. А потом оказалось, что ведьма обманула.
Ана улыбнулась. Подумаешь, ложь?
– Значит, мне не стоило оставаться, чтобы сделать его счастливым, – продолжала Кимико. – Но... мне негде было жить, а на улицах Гавры так страшно…
Девочка замолчала, ожидая, приговора Аны.
– Зачем же ты приехала в Закатную?
– Мне пришлось, – Кимико замолчала, отворачиваясь, не готовая больше рассказывать, – ты простишь меня?
– Я очень рада, что ты меня обманула.
Ана улыбалась и, почувствовав ее улыбку, девочка продолжила:
– А можно я тебе еще признаюсь?
– Давай.
На душе становилось легко. Внезапные воспоминания, лишавшие Ану сил, отступали, проиграв виноватому голосу одной очаровательной обманщицы.
– Я верю, что ведьма солгала не в первый, а во второй раз. Носатый – моя судьба.
– Значит, готовимся сделать его счастливым? – разулыбалась Ана.