Клобук нашелся в углу под кроватью, и как только из спальни Избранницы удалился белый от ярости Король, Даган премило улыбнулся лэде Акселе, развел руками и тяжело вздохнул:
– Раз подробности кражи перламутрового гребня стали известны, не считаю более возможным утаивать факт его недавней пропажи.
Сказал и тут же удалился, пока задохнувшаяся от возмущения лэда не нашла поблизости что-нибудь тяжелое.
А гневный крик Аларика, казалось, все еще звучал в комнате, отражаясь от стен:
– Твоя воспитанница, твой зверь, твоя ответственность. Всех к дознавателям!
– Я говорила, что быть беде, – прошептала Кимико, пока Глаз прятался под той самой кроватью, где нашли клобук.
– И я об этом говорила. Даже Наследнику сообщила, что у меня уже три камня-индикатора цвет поменяли, – Аксела тяжело опустилась в кресло, выронив гребень на пол.
– Это не Глаз, – качала головой слепая девочка, – Ана, это не он. Ты же знаешь, как хорошо Трев его заклинал и воспитал!
– Я верю, – успокаивала всех Ана, а перед ее глазами грязевые потоки беды размывали стены, заливая пространство вокруг кровати, на которой она сидела вместе с Кимико.
– И я верю. Лэд Трев отучил этого хвостатого разбойника тащить без спроса все, что блестит, – вторила из своего кресла Аксела.
Услышав, что разговор идет про него, Глаз вылез из своего убежища, покрутился около обуви Кимико, метнулся к Акселе, нашел на полу гребень, и, схватив его в зубы, тут же исчез под кроватью.
– И все равно я верю, что это не Глаз, – уверенно заявила лэда Аксела, проследив за куцым хвостом мангуста.
– Откуда у вас этот гребень, лэда? – запоздало спросила Ана. – И зачем вы носили его Ларсу?
– Этот предмет подозрительно часто оказывался в коридоре, по которому Глаза водили на прогулку. Вот я и подумала, как бы Пипа пучеглазый его туда не подкладывал, и хотела обратить на это внимание Наследника.
– Что теперь будет? – осторожно спросила Кимико.
– Ничего страшного не случится. Вам с Глазом ничего не грозит, – Ана прятала за бодрым голосом свою растерянность. – Советнику нужно, чтобы люди Закатного плохо думали обо мне, а значит, и о Наследном принце, – объясняла она расстроенной девочке. – Может, Даган все еще надеется на Аль Ташид, но скорее всего, он не хочет допустить, чтобы Ларс со временем возглавил Совет. Не волнуйся, мы справились с Тенями, а уж с Пипой и подавно разберемся, – заверяла Избранница то ли Кимико, то ли Акселу.
А может, саму себя? Потому что у нее в душе разливалась тревога, и пахла она гнилой водой, словно беда была уже совсем близко.
Предстоящий разговор с дознавателями ни у кого не вызывал особых опасений, хоть и не дарил надежд. Кражу клобука повесили на зверька, а от него цепочкой прицепили на шею Аны, и ожидать, что во время допроса появятся иные версии, было бы наивно.
Но по закону ему предшествовала проверка родовых меток. А вместо жреца, жившего при дворце, Шахрейн настоял на приглашении Истинного среднего ранга. Советнику хотелось зрелища, чтобы наполнить историю Избранницы с воровским прошлым яркими красками, когда Ане придется взять на себя вину за подопечную.
И тут случилось непредвиденное…
Выстрелом неизвестного Долине ружья прозвучали слова Истинного:
– Преступление высшего порядка. Знаки рода девочки подделаны и замаскированы с помощью темного ритуала.
Никто из находившихся в комнате сначала даже не понял, о чем говорил жрец!
Первым пришел в себя Шахрейн – он издал звук, похожий на кашель, и в черноте его выпученных глаз сверкнула молния торжества! Когда-то он предложил Ане подписать бумаги об опекунстве, надеясь утопить ее в грязи, но обрел неожиданную возможность заполучить голову Избранницы! Причем отдельно от туловища.
– Избранница Наследника трона является официальным попечителем преступницы и несет ответственность за вину своей подопечной, – голос Дагана дрожал, пока советник тряс в воздухе подписанными Аной документами, – значит, принимает на себя наказание, в том числе – казнь.