Имя ничего не говорило Ане, пока среди шума она не услышала Наследника. Ларс оказался рядом с ней, и он не скрывал торжества.
– Потерянная ветвь Рассветных королей, Ана! Безглазые Тени! Трев – кровный родственник Рассветных! – не стесняясь больше никого в зале, Ларс перепрыгнул через бордюр балкона и поднял свою Избранницу со скамьи. Ноги не держали ее, она провисла в его руках, позволяя прижать себя к груди и слушая взволнованный мужской голос: – Ко всем Теням, Ана, тебя охраняет потомок древних королей! Кимико, быть тебе родственницей Кайры Рассветной!
Девочка была настолько раздавлена шумом и невероятной новостью, что сидела на месте, боясь повернуться, улыбнуться, поверить в то, что все страшное осталось позади, пока Аксела не забрала ее с балкона и не отвела к Треву. А сама замерла неподалеку, бросая в их сторону тоскливые взгляды.
Вжимаясь в жесткую грудь Наследника, Ана почти не прислушиваясь к словам. Ларс и так повторял одно и то же.
– Безглазые Тени! Безглазые Тени!
Не выпуская Избранницы из объятий, он развернулся в сторону Короля и Королевы. Если не закрывать глаза, то можно смотреть только на балкон, на котором Кайра говорила с Мирном – наверняка о новообретенном родственнике. Рядом с ними стоял Бэй. Его темный взгляд был обращен прямо на Ану. Незнакомый, не солнечный. Черневший с каждым мгновением все сильнее.
За что?
Разве, едва избежав смерти, она заслужила его ненависть?
* * *
Бэй вышел на улицу за свежим воздухом, а получил вместо этого кислотные пары. Все было неправильно. Цветные фасады домов – как пародия на Курасао. Мягкие пастельные тона не успокаивали, а царапали глаза. Люди, серыми лужами собравшиеся перед ступенями строго здания – они бросали слишком любопытные взгляды по сторонам. Эти люди были жадными до сплетен и пересудов чужих бед. Работы в городе, что ли, нет? Даже детей с собой притащили, в надежде на зрелище...
Кобейна снова терзали неконтролируемые чувства.
Почему он стоит возле колонны, прижав ладонь к холодному камню, и вместо того, чтобы думать о собственной свободе, гадает, как освободить Ану? Ведь мог бы сейчас уйти вдоль улицы этого пестрого города, так не пойдет, потому что снова увидел свою Тайну, и на горле уже затянулся невидимый поводок, не отпускавший прочь. Кайра могла приказать Бэю не дышать, но Ана, не говоря ни слова, была способна лишить его желания это делать.
Вот только как помочь Сероглазому Бедствию, если сам неспособен ступить и шага без чужого позволения?
Из здания суда показался человек, он скользнул по ступенькам к площади, быстро шепнул что-то мужчине средних лет в неприметной одежде и вернулся в здание. И вот уже этот неприметный мужчина нырнул в большую лужу зевак, оживленно с ними переговариваясь.
Подчиняясь внезапному порыву, Бэй подошел ближе, чтобы получить новую порцию кислоты в горло. Жители Закатной обливали Избранницу грязью, и, судя по всему, делали это не впервые и с удовольствием. Они ловили слова неприметного мужчины, как конфеты драже, с наслаждением жевали их и чавкали своими собственными сплетнями: о тьме из другого мира, о следующих за невестой Наследника Тенях и тванском шерле, который Бэй сам вытащил из Рукава, чтобы им чернили Тайну. Кобейн схватил за плечо говорившего, едва сдержавшись, чтобы не выкрутить ему руки.
– Заседание для распространителей ложных слухов уже начинается. Тебе пора, – он сдавил пальцы так, что перепуганный мужчина завыл, прогибаясь. Его визг показался музыкой. Бэй обвел застывших людей тяжелым взглядом: – Мест для подсудимых в зале хватит всем.
Он знал, что выглядит представительно и в дорожном плаще. Бэй научился пугать врагов, не нанося ударов и без лишних слов, пока добивался контроля над Ущельем. Ему даже не требовался для этого клык карьерного волка.
Лужа зевак потекла с площади. А Бэя накрыла внезапная паника: почему он еще здесь, в этом утонувшем в кислотных испарениях сплетен городе, когда Ана сидит под холодным дождем чужого внимания, и решается ее судьба и судьба слепой девочки?
Кобейн вернулся в зал в тот момент, когда Ана говорила о своем решении. И пусть ее голос звучал уверенно, сама она казалась не старше Кимико, сжавшейся в комок и прятавшей лицо в ладонях. Им обеим было страшно – Избраннице и ее воспитаннице. И Тайна с трудом произносила слова, что только что прозвучали.