17.
Кого ожидал увидеть Бэй?
Наверное, Кайру, исчезнувшую так внезапно у него на глазах или совсем неизвестного Искателя.
Но сначала ему понадобилось некоторое время на то, чтобы прийти в себя. Аэропорт... впечатлял!
Кобейна захватило невероятное чувство узнавания, и в то же время он словно смотрел на привычные с детства вещи впервые. Жадно вдыхал запах пластика, металла, кожи, горького кофе, жареного хлеба, голландского сыра, смесь из пота, одеколонов и духов, а еще случайно подхваченных ароматов далеких мест. Суета оглушала не хуже тысячи звуков: голоса, обрывки разговоров на разных языках, шорох подошв, шелест колесиков чемоданов, скип колес тележек. Будоражила кровь совершенно особая атмосфера перекрестка тысячи дорог, пульсирующего энергией, и не оставляла равнодушным. Глазами чужака Бэй смотрел на беспорядочное движение и, опираясь на опыт землянина, представлял, как оно превращается в ровные линии направленного движения самолетов. Выглядывал в огромные окна, чтобы увидеть стальных птиц, взмывающих и садящихся на полосах аэропорта, расположенного на двенадцать метров ниже уровня моря.
Соскучился!
Как же он соскучился по этому миру, который всю жизнь, не считая последних нескольких месяцев, считал своим и единственным! По свободе начала двадцать первого века и свободе, дышавшей в скоплении множества людей из самых разных культур и географических мест. Разве в голландском Схипхоле в начале февраля можно кого-то удивить пропыленными льняными штанами простого покроя и легкой рубашкой с пуговицами из камней, а еще открытыми сандалиями? В стране дождей и тюльпанов такой одеждой даже на улице сложно поразить. «Живи и дай жить другим», как говорят голландцы, «Оставайся собой – ты и так уже вполне похож на сумасшедшего» – а значит, ходи сколько хочешь вдоль длинных проходов аэропорта в одежде не по сезону и ищи еще одного человека с красной пылью Долины на плечах.
... А вот и он.
Вернее, она, съежившаяся светлым комочком у ног этого мира.
Бэй застыл, отказываясь верить своим глазам, отвернулся в сторону, закрываясь от нахлынувшей лавины чувств. Покачал головой, приходя в себя от удивления.
Не ожидал...
Не ожидал он ЕЕ увидеть!
Тайна... Сидела на полу под светящейся фотографией с Мачу-Пикчу, прислонившись спиной к стене и опустив голову между колен. Сидела, закрываясь руками от суеты и шума, и приходила в себя после перехода. У ее ног валялась монетка в пятьдесят центов. И пусть монетка оказалась на полу, наверняка, случайно, Бэй не сдержал усмешки.
Насмотревшись на ничего не замечавшую вокруг Ану, он опустился недалеко от нее, тоже прислонившись к стене, и тихо сказал:
– Привет.
Тайна вынырнула из колодца собственных рук и колен, натолкнулась на него невидящим взглядом, потом – неверящим, и засветилась вся от радости, наполняя солнцем пасмурный день и серые стены аэропорта.
Пришлось отвернуться, чтобы не полезла на лицо дурацкая улыбка.
– Что ты здесь делаешь? – спросила Ана.
– Сижу, – спокойно ответил Бэй, потом не выдержал и качнул головой: – Ко всем Теням, Ана, почему ты?
Она вздрогнула, как от удара, погасив улыбку, и в серых глазах удивление смешалось с обидой.
Бэй и сам не знал, зачем сделал ей больно. Он не мог разобраться в том, что чувствует, и от этого злился. Не мог даже решить – рад видеть Ану или нет? Так долго мечтал остаться с ней наедине, и вот сидел рядом с Тайной и думал, что лучше бы находился на расстоянии двух миров.
Не ожидал.
Настолько, что до сих пор не мог прийти в себя.
Все, что происходило с Кобейном с момента, как он очнулся в Долине, копилось и складывалось в большой мешок, плотно завязывалось и убиралось за спину, чтобы не раздавило и не лишило сил. Но над пропастью груз стал слишком тяжел, веревки лопнули, и щелочная смесь из обиды и злости вылилась наружу. Воспоминания и неприятные открытия, обида, сочившаяся из шрамов на теле и шрамов в душе – все это вылилось на острые камни ущелья, только пропасть не приняла его боль. Поиграла с ней и вернула вместе с эхом обратно, оживив и раскрасив яркими красками. Даже долгожданное прикосновение к Тайне и сладкий аромат ее близости превратились в яд коротким приказом Кайры.