Что, Великолепный Бэй?
В темноте маленькой комнаты, нарушаемой светом из приоткрытой двери, его мучили угрызения совести, терзало невыполнимое желание – прикоснуться к Тайне. Хотя бы едва-едва.
Вспомнив о подушке, Кобейн заметался взглядом по сторонам. На столике лежала расческа, он взял ее и потянулся к волосам Аны.
Не получалось. Рука застыла на расстоянии около сорока сантиметров и соскользнула в сторону, словно Тайна была заключена в прозрачный кокон. Бэй закусил губу, упрямо пробуя еще и еще. С тем же результатом. Вернулось раздражение, злость. Ядовитая смесь из обиды и ярости нахлынула стремительной волной. Услышав шорох за спиной, Кобейн обернулся и увидел Зосю. Бабуля постояла молча у порога и направилась в сторону гостиной.
Бэй вышел вслед за ней.
– Значит, не вместе? – спросила Зося, опускаясь в кресло рядом с небольшим столиком, на котором стояла бутылка вина и два бокала. Она показала внуку на свободное кресло напротив.
– Не вместе. – Бэй сел на застеленный диван. Пить совершенно не хотелось. – Ана – невеста другого.
– Это неправильно, – возразила Зося. – От таких, как ты, не отказываются.
– Она отказалась.
Бабуля упрямо покачала головой.
– Не верю.
– Только не начинай про своих родителей, – оборвал Кобейн. – И про то, что подобное ты видела...
– Начну, еще как начну про моих родителей. И да, я подобное видела.
– Нет, – прервал Бэй. – Подобного ты видеть не могла.
Не рассказывать же о привязке, чтобы Зося тут же сравнила внука с быком с животноводческого комбината, которыми богата Голландия.
– Так случилось, ба... Иногда за нас делают выбор обстоятельства. Так лучше. Так правильно.
– Это ты меня сейчас убеждаешь или себя? – недовольно фыркнула Зося.
– Себя, – признался Бэй и опять задохнулся волной раздражения. Совсем некстати вспомнился тренер по восточным единоборствам, и не хотелось даже представлять, что сказал бы он по поводу выдержки своего ученика. – Все правильно. Она исчезнет, и моя жизнь снова станет нормальной.
– Разве станет без нее нормальной жизнь? – возмутилась упрямая бабушка.
– Не знаю, – признался Кобейн и устало покачал головой. – Столько всего случилось, что эту пропасть уже не перейти.
Зося пожала плечом, не сдаваясь.
– Посмотрим, внук...
И заговорила о семье, пересказывая случившиеся за последние месяцы события.
Бэй пытался слушать, но не мог сконцентрироваться на важных новостях, оставляя их на следующий день. У него вдруг появилась бредовая идея, которая не давала покоя, требуя скорого осуществления.
– У тебя еще остались клубки с нитками? – перебил он бабулю. – С тех времен, когда ты вязала всем одинаковые шарфы?
Зося обиженно засопела – то ли от того, что ее прервали, то ли от напоминания о не получившем должного признания рукоделии. Она поднялась и молча исчезла из гостиной, чтобы вернуться через несколько минут с клубком оранжевых ниток.
– Нет ничего плохого в том, чтобы иметь одинаковые шарфы. Всем была очевидна ваша национальная принадлежность и принадлежность к одной семье, – заявила она, бросая внуку пушистый шар.
Бэй рассмеялся, вспоминая оранжево-красные полосы, и как все, даже старший Ван Дорн, должны были являться на встречу с Зосей с ее подарками, чтобы тут же снимать их, оказавшись за порогом квартиры.
Но потом мыслями завладел клубок ниток. Бэй вертел его в руке, ожидая, пока рукодельница и боец Крав Маги уйдет спать, и в квартире установится тишина.
Тогда он вернулся в гостевую.
Ана спала на боку, положив ладонь под щеку. Бэй опустился на колени у изголовья кровати и протянул над спящей Тайной руку с зажатым в кулаке клубком. Кусок нити Кобейн отмотал заранее и отпустил его, как только почувствовал невидимую преграду – для руки. Но не для толстой пушистой нити, которая повисла рядом с лицом Аны. Легкое движение – и шерсть коснулась губ, бровей, носа. Ана зажмурилась во сне и, шевельнув головой, громко чихнула.