– Здравствуй, Кобейн, – Волжская подошла поближе, влажный взгляд метался по его лицу и фигуре, словно Карина проверяла, что Бэй цел, стоит перед ней, что она не выдумала его себе.
– Здравствуй, Карина.
– Где ты был... – выдохнула она напряженным шепотом. – Где ты был? – повторила чуть громче. – Мы думали, что тебя уже нет в живых, – закончила едва слышно...
Бэй невольно посмотрел на ее руки, не заметив никаких колец. В интернете не было информации о личной жизни бывшей фигуристки, ни единого упоминания о каких-либо отношениях с ее нанимателем, кроме деловых. Но судя по машине Волжской и стилю ее одежды, олигарх платил новой сотруднице очень щедро. И все же, даже считая Бэя погибшим, Карина не успела за это время стать Избранницей Тажинского.
– Очень далеко я был, но, поверь, порой мне не хватало остро наточенных коньков.
Карина улыбнулась в ответ:
– На тебя нападал Мышиный король?
– Скорее, целая армия короля.
Когда Кобейн посмотрел на Тайну, она разговаривала с Гором, покачивая головой в такт бренчанию Конрада. Им было весело втроем, в сторонке от остальных гостей. Что ж, Кобейн остался с Кариной, предложив ей бокал вина и положив на маленькую тарелку закусок. Они стояли вдвоем у высокого столика и болтали. Бэй расспрашивал о Курте и Таше, ребятах из группы паркура, которые после женитьбы своего основателя часто бывали в доме у Волжских. Таша никак не могла оставить младшую сестру одну, за долгие годы привыкнув быть ее семьей. Карина рассказывала о новой работе, а сама исследовала Кобейна глазами, отворачиваясь время от времени в сторону, чтобы перевести дух. В такие моменты Бэй ловил на себе полные боли и тоски взгляды Кайта, и не мог понять, зачем друг детства так измывается над самим собой?
– Ты позвал меня, хотя знал, что она приедет? – спросил он именинника, улучив момент. – Или ты позвал Карину, узнав, что я собираюсь прийти?
– Не знал, подозревал, но не мог быть уверенным, – оправдывался Кайт, а потом сознался, взрывая вселенную в голове Кобейна: – Так лучше, она наконец улыбается.
И отошел дерганой походкой в сторону других гостей.
– Сумасшедший, – прошептал ему вслед Бэй, а сам вернулся к Карине.
Как бы она себя повела, если бы вокруг не было чужих людей? Устроила бы сцену или держалась, как и сейчас – словно они хорошие друзья, которые давно не виделись? Кроме последней записки в Барселоне, между ними не прозвучало слов о расставании. Бэй был слишком занят своими поисками и не сомневался, что, уезжая из гостиницы, Карина отпускает его в объятия его болезни. Которая сейчас мурлыкала какие-то песни вместе с Конрадом, равнодушная к происходящему в комнате. Тайна сверкала неприкрытой волосами шеей, когда наклонялась к своим ногам или к Гору, устроившемуся на полу. Она не заигрывала с новыми знакомыми, из того угла не искрило, но в нем было уютно.
Конечно же, Карина заметила частые взгляды Кобейна в ту сторону, вздрогнула, как от удара, и шумно вздохнула, отворачиваясь.
– Таша ждет ребенка, – проговорила она, пряча покрасневшие глаза.
А Бэй вдруг подумал, что рядом с ним всегда были сильные женщины, и признался самому себе, что да, он рад увидеть Карину, вдохнуть аромат ванили, густо смешанный с дорогими духами, увидеть ласковое море коричневых волос, услышать голос, с которым связано столько историй! В нем не хватало счастливого смеха, но не Кобейн должен его пробудить. У него привязка, как у служебного пса, к другой, и он болен Тайной, надевшей очки – увеличительные стекла, чтобы Бэй боялся смотреть в ее серые глаза.
– Очень рад за них с Куртом.
Карина залезла в сумочку за телефоном.
– Скажи мне свой номер, и я пошлю тебе адрес, – проговорила она и быстро добавила: – Я не хочу преследовать тебя и писать тысячи сообщений. Но я нашла то, о чем говорила – женщину, русскую, она живет в Хайделберге. Я тебе рассказывала, Бэй. Она может снять приворот или заклятие.
Захотелось рассмеяться от того, как вовремя, словно прочитав его мысли о болезни, Карина напомнила разговор в горах Санкт-Морица и даже приготовила адрес лекаря от сердечных недугов. Наверное, у Бэя был нездоровый вид, если в лице Волжской плескалось столько заботы? Она не ошиблась в своих тревогах, потому что в этот момент Кобейн мечтал, чтобы черные волчьи глаза на затылке научились смотреть сквозь отросшие волосы и увидели, что делает в своем уютном углу Ана.