Что он почувствует, увидев Ану?
Тайна вынырнула из записной книжки Ари и уставилась на него своими глазами-калейдоскопами, в которых испуг мешался с любопытством и обидой, выкладывая из них причудливые узоры.
– Нам пора, – проговорил Кобейн.
– Помогло? – съязвила Тайна, кривя свои полные губы.
– Очень, – ответил Бэй, направляясь к входной двери и проверяя сообщения в телефоне.
У него появилась странная уверенность – все, что он начнет и сделает, пока ощущает эту необъяснимую легкость, получится и пройдет легко, как по воздуху. Короткое послание на экране было тому подтверждением. Драгоценная рыбка клюнула наживку.
– Куда теперь?
– Ты нашла что-нибудь в записях Ари?
– Имена двух людей, кроме предка Гашика, у которых были Глаза Бога.
– Ко всем тванским Теням, Ана! – выдохнул Бэй. Он закружил бы ее в руках, как на карусели, если бы мог. – Это же облегчает нам задачу!
Легкость.
Она была во всем... В том, как он двигался, словно сбросил несколько килограммов веса или будто его мышцы получили заряд допинга. В том, как легко поменял направление движения – с окраины Хайделберга к центру, решив пока задержаться в городе. Легко нашел хорошее место на парковке недалеко от станции фуникулера.
За то время, что Ана и Кобейн были у Татьяны в доме, серые облака размазались по небу до состояния полупрозрачной дымки, и легкий ветер теперь качал голые ветви деревьев. Старый центр дышал особой свободой, присущей университетским городам.
– Что мы здесь делаем, Бэй? – Ана не разделяла его легкого настроения.
– Ты в городе, рядом с которым обнаружили самый древний скелет европейского человека. Отсюда, можно сказать, началась Европа. К тому же, это один из самых красивых городов Германии, и ты спрашиваешь, что мы здесь делаем?! – Бэй выдержал паузу, чтобы увидеть, появится ли среди растерянности во взоре Тайны хоть капля любопытства. – Придумываем план, как лишить Нормана Келли мечты на мировое господство, конечно же.
Тайна ничего не понимала и, прикусив губы, расплескивала обиду из глаз.
Он бы тоже легко-легко прикусил эти губы! Если бы мог.
– Разве мы не должны отметить твою свободу?
Бэй прислушался к себе в поиске истязавших его последние дни эмоций: ревности, злости, раздражения, бессилия – и не мог найти ни следа, более того, он был уверен, что не испытает больше этой гремучей смеси. Его легкие расправляла легкость.
Гордон просил у Кобейна еще полчаса.
– Должны, и мы пойдем отмечать ее, – Кобейн оглянулся по сторонам в поиске указателей, – в тюрьму.
– Куда?
– В тюрьму, Ана. Еще и деньги за это может быть заплатим.
Он схватил бы ее, растерявшуюся, на руки и подбросил к небу, если бы мог!
– Разве освобождение отмечают в тюрьме? – нахмурилась Тайна.
– В тюрьме, в замке и на фуникулере.
Ему нужно было так много сделать.
Информация от Гордона начала валиться уже в тюрьме. Студенческой... исписанной отрывками из стихотворений Гете и учебных трактатов, писем, посланий на свободу, изрисованной в черно-бело-синей гамме, с фотографиями и именами на стенах. Только шершавый деревянный пол избежал граффити провинившихся студентов или рисунки на полу не выдержали подошв заключенных и посетителей. Даже тюрьмы бывают иногда ЛЕГКОмысленными.
В студенческом кафе недалеко от тюрьмы, пока Ана задумчиво листала записки Ари, Бэй сидел с планшетом и обменивался сообщениями с Гордоном.
В триллерах на бумаге или на широком экране любая операция почти срывается из-за какой-то неучтенной мелочи или несчастливой случайности. Законы жанра требуют катастрофы. Зрители и читатели платят деньги и тратят свое драгоценное время для того, чтобы им пощекотали нервы, заставили попереживать за главных героев и покусать ногти от безнадежности. Но Кобейну не нужны были зрители, а хорошо продуманная и спланированная акция должна проходить гладко, спокойно и почти ЛЕГКО, иначе она плохо подготовлена или те, кто ее планировал, занимались не своим делом. А Ван Дорн верил в себя и в Стенли Гордона. За несколько месяцев, с того момента, как Келли вмешался в расследование по делу герцога Вальдштейна, английский детектив собрал о Келли множество драгоценной информации.