Захлопнув планшет, Бэй позвал Ану с собой, и через пятнадцать минут они снова сидели в машине. Молчаливая дорога закончилась через три часа в Роттенбурге на реке Таубер.
В Германии есть много городов, на улицах которых стоят невидимые машины времени. Достаточно сделать несколько шагов за городскую стену и окажешься в средневековье. Но Роттенбург был не просто городом, хранившим память веков, но и городом – ожившей сказкой. Рождественской, потому что на центральной площади и в узких улочках вокруг нее сувенирные магазины терлись покосившимися стенами домов с магазинами елочных украшений. Бэй привез Ану из Мюнхена именно за ними.
– Выбери, пожалуйста, на свой вкус самые красивые, – бросил он и, взяв корзинку для покупок, пошел вдоль разноцветных прилавков.
Ана бы удивилась еще больше, не подслушав ночью, что говорил Бэй Карине. Цифры от двадцати до одного и от одного до двадцати не спасали от женского любопытства. Сначала она подумала, что ослышалась. Или что настойчивый счет сыграл с ней злую шутку, но потом сомнения развеялись. Бэй рассказывал скользнувшей в кому Карине сказку о Щелкунчике.
Шептал так ласково и нежно, словно пел песню спящему ребенку.
Да, он несомненно станет хорошим отцом.
Теперь будущий образцовый папа ходил из магазина в магазин и скупал елочные игрушки. Наверное, Ана была очень и очень плохой, потому что непослушные руки тянулись к бракованным машинкам и кривым домикам, а также к одноглазым зайцам. Когда получалось справиться с собой, в корзинке оказывались и качественные украшения. Ана даже нашла одну очень специальную игрушку – в виде ключа – и молча положила перед Бэем, заслужив его первую солнечную улыбку с момента известия о несчастье.
Ночью они перемещались в комнату не только с ампулой, но и с мотками ниток и кучей хрупких вещей. Неудивительно, что Ана сбилась, а Бэй едва не свалился прямо на кровать Карины.
– Ана, – зашипел он, – захрустев стеклом спрятанных в целлофановые пакеты игрушек.
Подумаешь! Разбилось всего две из трех десятков, которые Скользящие Санта Клаусы развешивали по палате, пока в капельницу вливалось содержимое последней ампулы Бэя.
Наступало время чудес.
На самом деле оно началось для Карины, когда она познакомилась с Кобейном. Ана не выдержала и отвернулась к стене, пока он снова держал руку Волжской и рассказывал о коньках, крысах и брелоках.
Бэй, оказывается, дарил ей брелоки, такие же, что висели у него в квартире, той самой, с окном во всю стену, выходившим на море. Ана беззвучно плакала, глотая слезы, и успокоилась, лишь когда смолк мужской голос.
Пора было уходить. Датчики мониторов издавали беспокойные звуки, и казалось, что еще вчера безжизненная женская рука сжимает ладонь Бэя.
– Ты вернешься к ней, когда все закончится? – спросила Ана, направляясь к окну.
– Для начала я вернусь к себе, – ответил Бэй.
Послышался торопливый бег по коридору, и пришлось поспешно уходить. Сначала из палаты, потом из здания больницы. Из парка, где кто-то поднял тревогу. Слишком много переходов для Аны. У нее никогда не получалось много скользить на Земле, было удивительным, что до сих пор не проявилось отторжение. Но всем силам есть предел, особенно, если и так уже давно перешел границы своих возможностей.
После больничного парка, скользнув до парковки, Ана упала в нескольких метрах от машины и не смогла больше подняться.
Смешно бы это было. В другом месте и при других обстоятельствах. Потому что изнеможение имело симптомы жемчужин желания. Вместо боли и паники оно укутало Ану в теплое одеяло и включило над ней огромную рождественскую елку. Черная ночь наполнилась огнями и расцвела пестрыми гирляндами. Хотелось смотреть на разноцветные игрушки, висевшие прямо в небе, но человек-стихия махал руками, как мельница, сыпал ругательствами, как из рога изобилий, и мешал. Не мог оставить Ану в покое, хотя она уже много раз сказала:
– Помогай своим каринам. Оставь меня лежать.
Устала она. До мыльных пузырей и тошноты, до состояния, когда все тело превратилось в жвачную резинку и прилипло к холодному асфальту, отказываясь от него отлипать.
– Возьми меня за руку, – рычал над ее головой Бэй, закрывая веселые игрушки.