– Ты сказал, что он причастен к смерти в семье Кимико. Рок убил ее мать, потому что одно из видений Майден было связано с королевскими детьми. Наверное, испугался, что о моем существовании станет известно слишком рано. Я посчитала, дар у Майден проснулся после того, как я впервые переместилась в Долину.
– И попала в Карьер?
– В селение Варна. Рокса была бабушкой Кимико?
– Да. Откуда она знала имя Верховного?
– Многие ведьмы чувствуют ложь, – пожала плечом Ана. – Вместо того чтобы врать, Верховный выбрал имя, которым давно не пользовался.
На некоторое время воцарилось молчание. В сыром подземелье звуки имели шипы: монотонное падение капель в дальнем углу, попискивание вездесущих крыс, хруст соломы, шаги за крошечным окном под потолком. Звуки царапали шершавые стены и слух.
На улице быстро мерк фиолетово-багряный закат. Ослабевшие лучи уже едва касались темных камней.
– Как часто мы ходили похожими дорогами... – проговорил Бэй, и его слова тоже царапали стены.
Лысый служка появился, когда совсем стемнело. Поставив на пол поднос с кувшинами и мисками, он зажег два факела, тускло осветивших помещение. Придвинул воду и еду к прутьям камер, чтобы заключенные могли дотянуться, и удалился.
– Вода и хлеб, Ана. За счастье, – Бэй приподнял кувшин, глядя, как Тайна жадно вцепилась в черствую горбушку.
Заметив его взгляд, девушка смутилась, а у Кобейна сердце заболело от осознания собственной беспомощности.
Заскрипела тяжелая дверь, возвещая появление посетителя. Бэй был прав. Жрец не смог устоять перед соблазном поведать об успехах своих гениальных планов.
* * *
– Как ты думаешь, Ана, где сейчас находится Рок? – вопрошал Верховный.
Ана ничего не думала по этому поводу. Она молчала, тщательно пережевывая черствый хлеб.
Йодан недовольно поморщился и, не дождавшись ответа, продолжил разговор сам.
– У подножия священных гор. Там, где вырос временный город для тех, кто хочет увидеть слияние Трех Лун и провести день рядом с Аль Ташидом, приветствуя Избранников.
Ана старательно делала вид, что совершенно не удивлена словами жреца и слишком занята ужином, чтобы внимательно слушать. Это было почти детским хулиганством, но доставляло небольшое удовлетворение.
– Да, Избранница, – говорил сам с собой Йодан. – Рок находится сейчас у подножия Ташида и готовится к проведению церемонии.
У него получилось заинтересовать, но Ана не поднимала головы от своей миски.
– Разве ты не хочешь узнать, за какую цену он от тебя отказался?
– Получил назад свое положение в Храме? – все-таки не выдержала она, включаясь в разговор. – Как еще осужденный на казнь жрец, прятавшийся много лет в Карьере, мог оказаться там, где сейчас находится?
– Совершенно верно, – победно улыбнулся Йодан. – А еще мою клятву, что Глаз Бога не будет уничтожен, а останется после Аль Ташида в сокровищницах Храма. В пророчестве Ткача много иносказательных мест. Те, что касаются кристаллов, которые называют Глазами Бога, говорят, что рисунок гобелена может сложиться, только если все три камня находятся в Долине. Вернув последний, вы выполнили это условие. Как думаешь, достойная цена для твоей жизни?
– Рок не продешевил, – пробурчала Ана, испытывая желание швырнуть миску об стену, чтобы остатки каши расползлись по камням и накапали на полу какой-нибудь жалостливый рисунок. Может, получится что-то, похожее на ободранное крылышко бабочки?
Пытаясь привлечь ее внимание, Бэй зашептал что-то на английском из своей камеры. Придумывал сказку и для нее?
Выдержав паузу, Магистр продолжил:
– Теперь ты ему только мешаешь. Кайра сильнее, как Искатель, и всегда больше подходила Наследнику Закатных в Избранницы. Так что Рок счастлив и постарается сделать все, чтобы эти двое вошли в Храм.
Неприятно... даже если Ана была согласна с каждым прозвучавшим словом, ей неприятно было их слышать и тем более – осознавать себя нелепой ошибкой. «Расходным материалом», как говорил Мирн.
Руки до боли вцепились в кувшин с водой. Не-е-ет, Ана не бросит его в голову жреца, сопроводив кошачьим визгом. Йодан все равно сумеет защититься, значит, не стоит доставлять ему удовольствия демонстрацией своей боли. И на Бэя она смотреть не могла, хотя он звал ее. Она не выдержит солнца его глаз – сорвется или пустит слезы. Поэтому Ана металась взглядом по сторонам, стараясь выглядеть спокойной, хотя раздражение и злость разрывали ее на тысячи частей.