Проворно забравшись на кровать, Ана переминала босыми ногами от беспокойства или нетерпения и со смесью восторга и ужаса наблюдала за моим приближением.
– Она выставляла перед тобой едва прикрытые силиконовые груди, – оскорблено защищалась Тайна. – Она шептала раздутыми губами тебе что-то прямо в уши и пожирала тебя выпученными от ботокса и подтяжек глазами. Как вообще эта женщина оказалась на нашей свадьбе?
– Ты же знаешь. Я нашел для нее украденную картину, и гонорар за это дело покрыл больше половины расходов на торжество.
– Поскромнее тоже можно было. Без подобных клиентов и гостей.
Зарычав карьерным волком, я нырнул на кровать, обхватывая ноги Тайны и едва не уронив ее на себя.
Над моей головой раздался сдержанный смешок.
Перевернувшись на спину, я раскинул руки звездой и смотрел на Ану снизу вверх.
– Не сердишься? – осторожно начала она. И уверенно продолжила: – Не сердишься!
– Сержусь, – вытолкнул я сквозь огромную улыбку. – Хорошо, подвеску мы «найдем в траве». Но давай придумаем тебе другой способ выражать свою ревность. – Одна мысль засела в голову, заставляя меня рассмеяться. Хотя смеялся я просто от переполнявшего меня счастья.
– Что? – растерялось пузатое чудо над головой, отступив от меня немного в сторону.
– Похоже, в огромном списке заболеваний Татии хотя бы одно должно быть правдой.
– А... – растерянно протянула жена.
ЖЕНА!
Я осторожно поймал ее ступни.
– Может, сменим клептоманию на множественное разделение личности?
– Бэй-рема захотелось? – донеслось сверху сердитое сопение.
– С тобой во всех ролях. Будешь у меня Ана – жена султАНА. Будешь?
– Буду, – торопливо проговорила Тайна, словно боялась, что опоздает с ответом. – Буду, – сказала еще раз и уселась рядом, едва не придавив мне сыном нос.
– Я придумал, как выполнить обещание, которое давал в Мадигве, – я немного отодвинулся, чтобы Ана легла рядом. – Не хочется оказаться обманщиком, когда за тобой подсматривает Одноглазый Бог.
– Какое обещание?
– Показать тебе, а заодно и Зосе, волка.
– Не боишься, что твой отец замолчит на полгода?
– Старший Ван Дорн не сможет не хвалиться, когда у него родится внук. Так что в первый же день у нашего сына будет лысый отец, а у тебя лысый муж.
– Хорошо, – согласилась Ана, устраиваясь поудобнее.
Не-е-ет. Сначала снять с нее эти прозрачные тряпки, чтобы ничего не мешало чувствовать Тайну всем телом.
– Ты станешь похож на воина Маори, я упаду перед тобой на колени и произнесу клятву «не воровать».
Я спрятал Ану себе подмышку – насколько это было возможно. Она больше не помещалась. Сын выпячивал острой горой то ли попу, то ли голову так, чтобы его было заметно между нами.
– Кстати о коленях…
Зося единственная узнала о нас с Аной и о своей прародительнице Ари больше всех остальных и приняла изменения в картине мира с гибкостью, не свойственной ее возрасту. Но…
– Зачем ты рассказала Зосе про скольжение?
– Ни за что! – донеслось с боку слишком быстрое, слишком горячее заверение. Потом виноватое сопение и полный раскаяния вопрос: – Как догадался?
– По разбитым коленкам, жестокая... В последний раз, когда я ее видел, Зося прихрамывала. И сегодня у нее на лбу были плохо замазанные синяки.
– У нее нет никаких знаков, – пыталась оправдываться Ана.
– Зато чересчур много упрямства.
– Хорошо, что у Зоси скоро день рождения. Давай подарим ей велосипедный шлем? – донесся едва слышный шепот МОЕЙ Тайны.
/
В мире, даже на этом сайте так много прекрасных непрочитанных книг! Я очень рада, что часть своего времени вы провели со мной и моими героями.
Как я не пыталась повернуть события, загадка Аль Ташида осталась неразгаданной, а Бог из каменного креста - Одноглазым, эти важные моменты не укладывались в рамки истории. Прежде всего истории Аны и Бэя. И гобелена, который связал вместе нити разных судеб. Мир Долины служил больше декорацией, чем активным участником. Характерам главных героев, их пути друг к другу, не подходили роли Спасителей мира. Ведь остаться самими собой, принять свои чувства, учиться доверию - тоже требует героизма. А мне было важно подарить Ане и Бэю «крылья ангела» и вернуть янтарное сердце - собранное по осколкам, оно у них одно на двоих.