Ана тоже отскочила в сторону, тяжело переводя дух, уже не понимая, чего боится больше, воспоминаний или вот этого шоколадного с молоком монстра.
– Вам обоим стоит успокоиться. Давайте уйдем, лэда, и вернемся через часок.
Трев предлагал Ане появляться на конюшне несколько раз в день, чтобы приносить Опалу угощение, лучше что-то ароматное, яркое, способное привлечь внимание коня и прикрыть настороженность Аны.
– Держите руки повыше, так, чтобы конь хорошо мог их видеть. Избегайте резких движений, и пока страх перед конем не пропал, прячьте его, как тогда на балконе, прячьте, чтобы дать возможность себе и Опалу услышать друг друга.
– Как ваше имя, Трев? – спросила Ана, прослушав вводный курс по искусству обуздания непокорной паники перед лошадьми.
– Ариан.
– Красивое имя.
– К вашим услугам, Избранница. И придумайте коню свое прозвище, пусть оно будет каким-нибудь смешным, несерьезным, но ни в коем случае не унизительным.
Ана вернулась в тот день на конюшню еще три раза. И на следующий день тоже пришла. Трев находился рядом, осторожно приглядывая за девушкой и конем, но с каждым разом отходил все дальше, оставляя их вдвоем. Прозвище Опалу нашлось само, когда Ана увидела, как играет солнце на его блестящих боках. Огромный монстр с копытами, железными подковами и зубами, грызущими удила, стал казаться менее опасным, превратившись в Батончик Марс. Трев не понял нового имени, Ана ограничилась переводом – Карамелька. Варить молоко с сахаром и делать потом из этой смеси сладости в Долине тоже умели, хотя большинство угощений больше напоминали традиции жарких культур Земли. А вместо кофе и какао в этом мире использовались наборы из трав и обжаренных со специями кореньев.
К концу второго дня, подставляя под нос коня раскрытую ладонь с угощением, Ана уже могла не думать о том, скольких пальцев лишится, а спокойно ждала, пока шершавый язык Батончика коснется ее руки.
Любопытный и романтичный двор Рассветных тут же заговорил о трогательной дружбе Избранницы с конем, и к балладам о любви, соединившей миры, добавились строки о том, что невеста Наследника Закатных умеет заклинать лошадей и принцев.
А потом у Аны появился еще один стимул для освоения верховой езды.
Неожиданный.
7.Ана
* * *
Гостям дворца разрешалось беспрепятственно его исследовать, и почти сразу после приезда Ана нашла необычное место – комнату или скорее павильон, потому что половина крыши была сделана из стекла, а прозрачная стена открывала вид на ту часть сада, где преобладал зеленый цвет и ровные геометрические линии.
Ярких красок была полна сама комната – на полу стояли широкие низкие плошки с цветущими травами и плетеные корзины, полные поделочных и полудрагоценных камней разных оттенков и размеров. Из этих кристаллов кто-то выкладывал мозаики на круглых мраморных столах, что плоскими грибами торчали среди этого пестрого моря. Похоже, память и воображение играли с Аной в забавные игры. Потому что, когда она застывала у одного из таких столов, глядя сквозь стеклянную стену на зелень сада, а через крышу – на отяжеленное облаками небо, то у нее появлялось совершенно нелогичное ощущение, что она стоит у пульта космического корабля, рассекающего изумрудную Вселенную.
Подходя к незаконченным мозаикам, Ана слышала короткие обрывки мелодий или спор музыкальных инструментов из оркестровой ямы. Завершенным был только один рисунок в виде пересекающихся кругов разного цвета. Стоило коснуться пальцами камней, как захлестывало ощущение, что оказался в концертном зале, которое только усиливалось, если закрыть глаза, спрятав цветное разнообразие комнаты за темнотой век. Мятежная получалась мелодия, беспокойная – о скрытых сомнениях и поиске. Ана растворялась в ней, чувствуя себя огромным крылом или взметнувшимся парусом, парящим в черном море без звезд.
Необычная комната захватила воображение, и Избранница возвращалась в нее каждый день, ни разу не столкнувшись с неизвестным композитором камней, но отмечая следы его присутствия и работы над мелодиями-мозаиками.
Потом однажды музыкант сломал песню мятежного поиска путей, безжалостной рукой убрав камни с круглого стола и оставив только четыре кристалла, как незаконченные ноты начала или конца.