– А как же Рассветные? Их камень работает.
Мирн таки потер переносицу.
– Можно сказать и так. Это единственный род, не потерявший своего могущества за всю историю древних королей, и среди них появляется на удивление много хороших правителей.
– Как Кайра, – осторожно добавила Ана, следя за лицом друга.
– Как Кайра, – подтвердил он.
– Хотелось бы мне узнать о секретах ее успеха и о жизни людей в королевстве.
– Без проблем, Лягушонок. На ближайшие дни я в твоем полном распоряжении.
Пока Мирн отряхивал волосы от песка, повторив сухой дождь, Ана думала о его поисках и о том, что никому до сих пор не известны планы Кайры относительно Отбора. Что, если Рассветная не отказалась от своего права на Аль Ташид и просто чего-то выжидает? Подбирает себе сильного партнера? И вот он перед ней – будущий Избранник принцессы?
Мирн был бы рад... но разве Аларик и Ларс допустили бы подобную ситуацию? Все этапы Отбора закончены. Если Кайра выберет себе в пару бастарда Закатного Короля, его согласие больше не станет нарушением клятвы наследному принцу?
Что Ана упускает?
Длинные локоны Мирна разлетелись от резкого движения головой, открывая на мгновение темное, размером с фасолину пятнышко у правого виска. Ана вскочила со своего места, подлетела к растерявшемуся от ее нападения другу и, отбросив назад его волосы, открыла метку, которая вблизи оказалась кругами в кругах, напоминая спиленный ствол дерева.
Мирн замер, пристально глядя Ане прямо в глаза. Взяв ее руки в свои, он отвел их от своей головы, сложил ее ладони вместе и отпустил, аккуратно оттолкнув от себя.
– Это то, что я думаю? – выдохнула Ана.
– Откуда мне знать, что ты думаешь? – криво усмехнулся Мирн. – Ты же у нас – официально признанная Тайна.
– Не дури. Тебе запечатали дар? – Ана безжалостно требовала ответа, снова вцепившись в руки друга.
Молчание и кривая усмешка на лице Морана были красноречивее слов.
– Почему ты ничего не сообщил мне?
– Зачем? Было кому рассказать тебе.
– Как это случилось?!
Мирн высвободился из ее захвата и привычно развалился на стуле. У бастарда Аларика получалось растечься даже на самом неудобном и не предназначенном для такого неуважительного обращения предмете мебели. Ухмылка на лице друга стала язвительной, сверкнули прищуренные глаза.
– Ну же, Лягушонок, разве тебе интересно слушать о том, как медведя скрутили жесткими веревками и выжгли на его шкуре клеймо? Как он пытался вырваться и скулил, словно побитая собака? Что клейма обездаренного на спине оказалось недостаточно, и к нему добавили эту аккуратную метку на морде?
– Мне жаль, – прошептала Ана, глотая слезы. Прикрыв рот рукой, она отвернулась, не желая оскорбить друга душившей ее жалостью.
Мирн быстро взял себя в руки, и плохо сдерживаемая злость исчезла из его глаз и голоса. Поднявшись, он привлек Ану к себе и обнял, успокаивая.
– Я не знала. Ничего не знала, – сбивчиво говорила она. – Не могла понять, почему ты исчез из Закатного. Думала, что это все из-за Ока, – говорила и оплакивала в душе посаженного на цепь Балу, а заодно и собственную метку, поставленную на пять лет, разрушенную навсегда троицу Искателей Большого приключения. Несправедливость, с которой судьба обошлась с горячо любимым ею человеком… Похоже, испугавшемся за Ану, потому что он неуклюже похлопал ее по спине, привлекая к себе внимание и выуживая из глубин печали.
– Ну вот какая ты принцесса? Лягушонок, как была, так и осталась. Прекращай, и не вздумай болото разводить, а то я плавать не умею.
– Умеешь, все ты умеешь. И я иногда бываю принцессой, – оправдывалась Ана, отстраняясь от широкого плеча и на всякий случай вытирая со щек так и не пролившиеся слезы – вдруг не заметила и уронила несколько слезинок?
– Зачем? Разве нельзя было иначе? Как нас, на пять лет? – спросила она, отходя к своему стулу и присаживаясь. – Или это из-за выгорания дара?
– Ну вот, наконец-то ты начинаешь соображать. Все было сделано для блага. Исключительно для моего же блага.