Щекотно.
– Что такого необычного у меня с судьбой? – спросила Ана, еще не решив – с вниманием относиться к словам гадалки или как к шутке.
– Неопределенная она. Вернее, повязана ты чьей-то волей с рождения. А вот чего в будущем ждать, не разобрать. Не линии, а одни перекрестки, налево пойдешь, одно будет, направо – другое. И так во всем. Опасностей рядом с тобой много. И тайн, – продолжала Кимико, разогнав своими словами все веселье и заставляя прислушиваться к себе. То ли верь, то ли не верь, но девочка находила в душе чувствительные места и задевала их.
– Два очень сильных Хранителя у тебя. Так что, думаю, ты пока живешь. Даже этого у тебя на судьбе не разберешь – готовиться смерть встречать или пока подождать ей придется.
Ана потянула свои ладони из рук девочки, желая сменить тему разговора.
– Ты с рождения слепая? – спросила она, надеясь неприятным вопросом увести рассуждения Кимико от своей судьбы.
– С четырех лет, – призналась девочка. – Так что я помню, что мир красочный. И яркие пятна могу различать. Жить можно. И на еду заработать. Так что обузой мужу не стану, помогать ему буду, – уверено заявила она. – Давай я тебе денег намагничу? А? – Кимико развернулась к Ане, уставившись на нее своими невидящими глазами. Си-ни-ми! – Доставай свой кошель. Я его заговоренным камнем потру, монеты сами собой в него проситься начнут. Давай, доставай.
И так она убедительно просила, что Ана вытащила бы из кармана кошелек, если бы он у нее был. Вот, значит, как ясновидящая проверяет потенциальных клиентов для мальчишек.
– Нет у меня с собой ничего, кроме двух медяков, – с улыбкой призналась Ана и положила деньги на цветастый платок. – За гадание.
– Жаль... – протянула девчонка и прикрыла глаза, прислушиваясь к голосу жениха.
– Как же ты определила, что он – твоя судьба? – вкрадчиво спросила Ана, наблюдая за лицом Кимико.
– По голосу, по ауре, по ветру, что от него ко мне прилетел. Он еще не знает ничего, а со мной будет. Счастливым станет, – девочка расцвела широкой улыбкой. – Дом у нас свой будет. А повезет, и лошадь. Не светлая, конечно же, но какая-нибудь рыженькая.
Ана смотрела на Мирна, чья голова едва возвышалась над головами собравшихся его послушать горожан, и снова едва сдерживала смех.
– А какая важная должность у твоего суженого?
– Охранник он на водонапорной башне, – произнесла девочка таким проникновенным голосом, словно сообщала по секрету, что ее жених – сын короля. – Да не простой охранник. У него в подчинении целых два человека!
Все. Это был «контрольный в голову», и Ана заскулила, отворачиваясь и придумывая, в каких словах передаст Мирну новые откровения его будущей жены. А девочка потянулась к ней, и ее тонкие пальчики засунули в руку Аны несколько мелких сморщенных горошин.
– Понравилась ты мне, и я виноватой себя чувствую, что ничего тебе из будущего не открыла. Так что вот тебе мой подарок. Добытый по счастливому случаю. Спрячь. Дома насладишься.
Даже не открывая ладони, Ана была уверена, что получила от Кимико несколько жемчужин желаний. Тех самых, от которых у нее случались неправильные мыльные пузыри.
* * *
Подарку нашлось применение этим же вечером. За ужином Ларс пожаловался, что Даган провел весь день с представителями лояльного принцессе рода, и перед началом ужина их видели вместе с Шахрейном среди сторонников за отделение миров. Подслушать, о чем велись разговоры – не удалось.
– Слишком прыткий, – качнул головой Ларс, и Ана подумала, что знает, кому подсунуть жемчужину. Пусть чересчур шустрый советник полетает за ужином и во время танцев.
Уронить в его бокал пару мелких горошин удалось без особой сложности. Даган всегда пользовался случаем завести разговор с Избранницей Наследника, протыкая Ану колючими взглядами, не иначе как в надежде выведать ее тайны.
Ана ожидала, что Пипа вскоре начнет безудержно смеяться или насмешит собравшихся странными движениями, а не того, что Даган сорвется с места и, растолкав на пути несколько человек, вылетит из зала. И уж совсем не рассчитывала на то, что оставшиеся до отъезда Закатных дни Шахрейн не покинет своих комнат. Гая принесет слухи от обслуги дворца, что к молодому советнику приглашают лекарей, но несмотря на все их усилия, он стремительно худеет. Когда настанет время уезжать из Рассветного, Даган сможет сносно держаться в седле, но на его зеленом лице останутся лишь выпученные глаза, так что за спиной Шахрейна понесутся смешки, что Пипа съел отравленную муху.