— Не, тогда хлеще полыхало, — ответил Зиган, и пригубил из бутылки.
— Ладно, пошли, — дёрнул я его за рукав. — Пока этот костёр Фангорна не привлёк.
— Раздери тебя бесы, — отстранился от меня Вершок. — Зачем ты напомнил мне про этого грёбаного фанатика? Упасите меня боги встретиться ещё раз с этой инквизиторской псиной.
Я громко рассмеялся, и пошёл в сторону торговой части города. Зиган же медленно поплёлся за мной, проклиная меня последними словами за упомянутого Фангорна и испорченный вечер, который он намеревался провести в луже собственной блевотины.
Переговорив с охраной складов, и обеднев на пару серебряных монет, я точно знал, как пройти к поместью купчихи Герды. Меня обрадовало то, что добраться до нужного нам места можно было за час ходьбы, но то, что поместье представляет собой небольшой, но хорошо укреплённый замок — заставило задуматься о дальнейшем плане действий.
— Давай я всё сожгу? — предложил мне полупьяный маньяк-пироман, которого дважды стошнило за десять минут ходьбы.
— Оставим твой план в резерве, — пошутил я, поддерживая за шкирку шатающегося Вершка. — Охрана сказала, что рядом с поместьем есть придорожная гостиница. Остановимся там до утра, отоспимся, а уж потом будем думать, как пробраться внутрь.
— А ты не думал, что Костя уже ушёл оттуда? — Зиган, хоть он был уже пьян, задал вполне резонный вопрос.
— В любом случае, продолжать поиски надо там, — ответил я.
Город мы покинули без каких-либо проблем, ведь восточные и западные ворота Студграда не закрываются ни днем, ни ночью. Почему? Это особенность всех городов, через которые пролегает Долгий тракт — главная торговая артерия Трагарда. Что тут поделаешь, если королевский приказ гласит, чтобы никто не смел препятствовать движению торговых обозов.
Гостиница "Хряк на сене" больше походила на ночлежку для чумазого отребья, коим, по сути, в данный момент мы и являлись. За пять серебряных монет нам освободили пару спальных мест в общей спальне, выбросив в коридор менее состоятельных посетителей. Я, конечно, пытался договориться об отдельных покоях, но таковых в этом заведении не имелось вовсе. Вершок, который к тому времени окончательно потерял человеческий облик, упал на дощатую шконку, застеленную изодранным соломенным матрацем, и громко захрапел.
— Эй! — выкрикнул кто-то из дальнего от нас угла, скрытого в полумраке. — Заткните этого ублюдка, или я ему глотку перережу!
— Если такой смелый, подойди и перережь! — крикнул я ему в ответ.
— Он спать мешает, а нам вставать рано, — раздался уже другой голос. — Попросите своего друга не храпеть.
— Где работаете? — спросил я их, надеясь на нужный мне ответ.
— Возводим новый амбар в поместье старой Герды, — услышал я ответ, которому несказанно обрадовался.
— Ну, это дело благое, — разулыбался я. — Ради такого не грех и друга потревожить.
Я перевернул Вершка на бок, и в ночлежке воцарилась тишина…
Мужики, с которыми нам посчастливилось ночевать, проснулись задолго до рассвета. Я быстро выяснил, кто у них старший, отвёл его в сторону, и за золотой устроился на работу в их строительную бригаду. Если честно, мне тяжело дался этот шаг, ведь своим поступком я подставил их под возможный удар. Они же не ненавистные нам инквизиторы, не разбойники, не зажравшиеся толстосумы, которых не жалко. Они простые работяги, которые останутся крайними, если мы с Вершком натворим делов в поместье купчихи. Единственное, что меня утешало — если я не сделаю это, то может погибнуть больше, намного больше людей, нежели эта дюжина.
Если я жалел этих людей, то опухший с похмелья Вершок их ненавидел. Он ненавидел их, меня, холодное Злозимье, грёбаный Трагард и весь этот проклятый Мир за то, что его подняли в такую рань! Дай ему в тот момент оружие богов, и он, не задумываясь, уничтожил бы всех, кто причастен к сотворению утреннего пробуждения… Но, как это бывало с ним не одну тысячу раз, после нескольких глубоких глотков пойла на лице мага проявились следы улыбки, а ближе к середине бутылки Зиган попытался затянуть какую-то весёлую песню.
Всех нас — опытных и новоявленных строителей амбара купчихи — впустили через массивную дверь в воротах поместья. Стража оглядела наши морды, подсвечивая их факелами, и разрешила идти к месту работ. Не прошли мы и четверти расстояния, как я почувствовал что-то странное внутри себя. Я перестал контролировать своё тело, которое теперь жило неподвластной мне жизнью. В голове возник образ Кости, чьё лицо выражало безумие, как и тогда, в момент нашего последнего разговора. В эту секунду я догадался о том, что происходит, но уже ничего не мог поделать.