Отойдя от дома на десяток шагов, так чтобы даже самое чуткое ухо не могло уловить обрывков беседы, полицейские встали таким образом, чтобы видеть лицо Шумилова и при этом наблюдать за людьми на террасе.
— Это даже хорошо, что вы здесь, Алексей Иванович, — простодушно признался Иванов. — Вы нам поможете много времени сберечь. Кратко опишите, кто те люди, что стоят на террасе подле пристава?
Шумилов назвал каждого, не забыв присовокупить краткую характеристику.
— Вы чьи тут интересы представляете? — продолжал расспрашивать Иванов.
— Василия Александровича Соковникова, получателя основной доли наследства. Ему отошли дом на Вознесенском проспекте и эта дача.
— Самого умершего миллионщика знали?
— Нет. Уже после его смерти меня пригласил его лакей Базаров.
— Вы же утверждаете, что вас нанял Василий Соковников…
Шумилов объяснил, как именно появился в этом доме. Рассказ его Иванов и Гаевский слушали словно вполуха, во всяком случае, Агафон посреди фразы неожиданно остановил Алексея и спросил о другом:
— Как на ваш взгляд, Алексей Иванович, убийство Николая Назаровича имело место?
— Мне об этом ничего не известно. Никто из присутствовавших никаких подозрений на сей счёт не заявлял.
— А хищение имущества?
— Полагаю, да. Самое подозрительно состоит в том, что полиция появилась в этом доме спустя значительное время с момента установления факта смерти Николая Назаровича. Полагаю, минули часа четыре или даже более.
— Откуда такие сведения? — тут же заинтересовался молчавший до того Гаевский.
Алексей Иванович пересказал давешнюю беседу с Базаровым. Сделал это по возможности кратко, без уклонений в детали, но сыскные агенты оценили важность услышанного.
— Вы-то здесь надолго? — полюбопытствовал Иванов.
— Полагаю, дня на два, на три, — ответил Шумилов.
— Что ж, стало быть, ещё увидимся, — Агафон кивнул, давая понять, что считает разговор оконченным.
Сыскные агенты подошли к стоявшим на террасе Василию Соковникову, Базарову, горничным. Пристав в сопровождении хозяина дома повёл сыщиков по комнатам, рассказывая о событиях последних дней и знакомя с обстановкой, так сказать, на месте. Соковников шёл рядом с ними и выглядел в эту минуту предельно несчастным; было видно, что он плохо себя чувствует из-за боли в боку. Показав комнаты покойного дядюшки, найдённые в ходе обыска вещи — сундук с векселями, приходные книги и прочее — он сослался на плохое самочувствие и ушёл к себе. После представления сыщиков и краткой экскурсии по дому пристав откланялся и уехал. Иванов и Гаевский оказались предоставлены сами себе.
— Ну-с, Владислав, как будем работать? — спросил Агафон. — Примемся сразу за Базарова или опросим прочую челядь?
— Давай начнём с лакея, — без раздумий ответил Гаевский. — Коли Шумилов прямо на него сослался, так его первого и опросим.
Владимир Викторович Базаров рассудительно и неторопливо ответил на все заданные ему вопросы, обстоятельно восстановив события, случившиеся в доме в день смерти Николая Назаровича Соковникова. Выходило, что Шумилов своим рассказом со ссылкой на лакея, ничего не придумал; оба сыскных агента по ходу дела несколько раз удовлетворённо переглянулись.
Пока они разговаривали с Базаровым, приехал Селивёрстов, до того отсутствовавший. Ещё на подъезде к усадьбе попавшийся навстречу конюх рассказал ему, что в усадьбе появилмсь сыщики, так что их присутствие в доме не явилось для него неожиданностью.
Немного погодя, закончив беседу с Базаровым, Иванов и Гаевский отправились поговорить с управляющим. Представившись, вежливо попросили уделить им с четверть часа и припомнить события, произошедшие в доме в день смерти Николая Назаровича Соковникова.
— В ту страшную ночь я ночевал здесь, на даче, у меня комната в мансарде… — начал было свой рассказ Селивёрстов, но Гаевский тут же остановил его вопросом: