Появления полиции Яков Данилович никак не ожидал. Во второй половине дня второго сентября он занимался самым что ни на есть прозаическим делом: раскладывал перевезённые вещички по их новым местам. Когда к нему вошли сыскные агенты, сопровождаемые тремя младшими полицейскими из ближайшего околотка и двумя дворниками, Селивёрстов упал на стул так, словно ему ноги отказали служить.
— Что ж вы меня, братцы, перед людьми-то славите? — пробормотал он растерянно в ответ на предложение ознакомиться с ордером на обыск. — Соседи неровён час подумают, что я убийца или душегуб какой.
— Прочитайте, Яков Данилович, постановление товарища прокурора окружного Санкт-петербургского судебного округа суда о проведении по месту вашего проживания следственных действий, а именно, обыска с целью установить нахождение предметов, предположительно исчезнувших из дома Николая Назаровича Соковникова, — строго проговорил Агафон Иванов, пронзительно глядя в лицо Селивёрстову.
— Помилуй Бог, в чём вы меня подозреваете! — всплеснул тот руками. — Нету у меня предметов, как вы говорите, исчезнувших из дома хозяина! И не было никогда!
Сыскные агенты умышленно приступили к обыску в отсутствие прокурорского следователя; последний должен был появиться здесь с задержкой на час-полтора. Подобная задержка была оговорена заранее и преследовала вполне тривиальную цель: развязать сыщикам руки, дабы они могли действовать свободнее. Следователю пришлось бы разъяснить Селивёрстову юридические нюансы, связанные в проводимыми действиями, его права и обязанности, проистекающие из них, и проделать всё это под запись в протоколе. Сыскным агентам ничего этого можно было не делать, поскольку уголовный закон не вменял им такого рода объяснения в обязанность. Они вовсе не должны были разъяснять Селивёрстову того, что ищут вполне определённые вещи, а не ценности вообще — и разумеется, они этого говорить ему и не стали.
Начиная обыск в отсутствие работника прокуратуры и без должного протокольного закрепления своих действий, они могли прицепиться к любой малосущественной мелочи и использовать её как предлог для оказания морального давления. При этом они даже не очень-то нарушали букву закона, хотя, вне всяких сомнений, попирали его дух.
— Яков Данилович, голубчик, — выступил вперёд Гаевский, — да разве ж мы вас в чём-то обвиняем? Посмотрите, разве мы арестный ордер предъявляем вам? Нет, конечно! Никто не собирается вас арестовывать и везти в тюрьму. Нам вещи Николая Назаровича найти надо. Помогите нам в этом. Мы же люди, мы же понимаем, как это порой бывает: собирали вещицы перед переездом, ну и не заметив, прихватили хозяйское…
— Выдайте вещи назад и никакого дела не будет, товарищ прокурора подъедет через час, оформит возврат и уже завтра утром следствие закроет, — солидно добавил Иванов.
Селивёрстов переводил озадаченный взгляд с одного сыщика на другого, видимо, не веря своим ушам.
— Господа сыщики, окститесь, как же это я могу прихватить вещи хозяина по ошибке? — наконец, выдавил он из себя.
— Ну-у, — Агафон досадливо развёл руки, словно бы говоря «экой дурак!» — как угодно, господин Селивёрстов. Предъявите все ценности, какими располагаете в настоящее время и которые находятся в этом месте.
Яков Данилович прошёл к плательному шкафу и из-под газеты, которой была застелена одна из полок, извлёк почтовый конверт. Внутри оказались деньги — сто двадцать шесть рублей — и два векселя — на общую сумму девятьсот семьдесят рублей. Фамилия человека, выписавшего векселя, ничего сыщикам не говорила, поэтому Гаевский поинтересовался:
— Кто такой Александр Щипачёв?
— Родственник мой, племяш. Торговлю ведёт, вот деньги взаём брал… — буркнул Селивёрстов.
— Он работал когда-либо у Соковникова?
— Никогда не работал. Я ж вам список давал работников.
— А почему вы племянника к Николаю Назаровичу не пристроили? — выпытывал Гаевский.
— Что вы клещём-то ко мне прицепились, а-а, господин сыщик? — вся явственнее раздражаясь, бросил Селивёрстов. — Нечего Сашке там делать, характер у него не тот, чтоб лакействовать!
— Клещём, говорите? — усмехнулся Владислав. — Нет, Яков Данилович, это покуда ещё не клещём. Клещём — это совсем иначе!
Сыщики быстро прошли по комнатам, заглянули в кухню, потом вернулись к Селивёрстову и поставили ему стул в центре той комнаты, что служила гостиной, садитесь, мол! Яков сел, уперся кулаками в бёдра, исподлобья наблюдая за действиями агентов. Выглядел он мрачно-насторожённым, видимо, ждал подвоха.