— А-а, вот и наша «потеряшка» явился. Не запылился, часом, голуба? Я тут между делом всю работу за тебя сделал — Ваську Чебышева поймал и к нам в камеру притащил. Пойдём, потолкуешь, он презанятные вещи рассказывает!
8
Утром 3 сентября 1880 года, Алексей Иванович Шумилов облачился в свой парадный костюм, облился самым дорогим одеколоном и уже в четверть десятого направился в Министерство финансов, если точнее, департамент заимствований этого министерства, где служил хорошо знакомый ему чиновник. Алексей счел, что нуждается в консультации, и Аркадий Артурович Линдварк являлся как раз тем человеком, который мог бы ответить на все интересовавшие Шумилова вопросы.
Министерство финансов располагалось в большом квартале, образованном Дворцовой площадью, Невским проспектом и рекой Мойкой, имевшем в плане вид неправильного треугольника. Тут находились важнейшие учреждения империи: Военное министерство и Главный штаб, Министерства иностранных дел и финансов. Этот министерский квартал расположился по правую руку от Невского проспекта, если стоять лицом к Адмиралтейству. Рабочее место Линдварка находилось во втором этаже здания, втиснутого в один из более чем полудюжины дворов этого квартала. Застройка тут была сплошная, все здания соединялись коридорами, имевшими суммарную длину чуть ли не полверсты. Кривые, гнутые под немыслимыми углами переходы, дворы трапециевидной формы, внутренние помещения, также далеко не прямоугольные — всё это казалось плодом фантазий сумасшедшего архитектора; между тем, к окончательному оформлению министерского квартала приложил руку не кто-нибудь, а великий Карл Росси. Снаружи эти колоссальные здания действительно выглядели в высшей степени монументально и эффектно.
Чтобы добраться сюда, в самое начало Невского, Шумилову требовалось проехать более половины длины проспекта, что в утренние часы являлось делом не только непростым, но и не очень-то быстрым.
Тротуары по обеим сторонам главной столичной магистрали были заполнены публикой, озабоченно спешившей по своим делам; в толпе виднелись мундиры чиновников самых различных ведомств — горные и железнодорожные инженеры, служащие прокуратуры и министерства финансов, несколько реже — иностранных дел. Но чаще всего попадались на глаза военные мундиры, причём офицера, командированного в столицу, без труда можно было отличить от местного, служившего в какой-нибудь гарнизонной части. Столичные офицеры на всю Россию славились лоском и аккуратностью внешнего вида.
Шумилов уже бывал внутри министерства финансов: всего полгода назад он проводил довольно сложную сделку с большим поместьем Линдварка и обустроил всё наилучшим образом. Аркадий Артурович остался очень доволен как вниманием Алексея Ивановича, так и конечным результатом его работы. Это вселяло в Шумилова надежду на то, что Линдварк не откажет ему в помощи теперь.
Эстляндский барон ковал в министерстве успешную карьеру и походил на человека, чётко знающего, что он будет делать сегодня, завтра и послезавтра. Хорошая жизненная перспектива господина Линдварка обуславливалась, впрочем, не какими-то исключительными личными качествами, а в высшей степени удачной женитьбой на дочери Управляющего Экспедицией заготовления Государственных бумаг, бывшей несколькими годами старше него. Разумеется, после заключения этого брака всё министерство моментально узнало, сколь дельным работником являлся мало кому известный до того Линдварк. Сейчас немец возглавлял отдел, но Шумилов нисколько бы не удивился, если бы узнал, что через несколько лет Аркадий Артурович появится на должности главы департамента, а там, глядишь, и товарища министра.
Алексей Иванович без особых затруднений прошёл в здание министерства, чему, видимо, в некоторой степени способствовало то обстоятельство, что старший из двух швейцаров, стоявших на входе, вспомнил его. Прошагав длинным изогнутым буквой Z коридором, он быстро отыскал нужную ему дверь. Отдел Линдварка являл собою уменьшенную копию читального зала Публичной библиотеки: громадные, чуть ли не до потолка, стеллажи вдоль стен и между окнами, изысканные бюро и конторки из красного дерева, три десятка письменных столов и… полная тишина. Все сотрудники, как и полагается настоящим бухгалтерам, трудились не разгибая спин в одинаковых чёрных нарукавниках выше локтей, многие, как уже прежде успел заметить Шумилов, даже переобувались на рабочем месте в тапочки. Атмосфера здесь всегда царила тихая, можно даже сказать идиллическая — негромко стучали счёты, шелестели бумаги, все разговоры велись только шёпотом.