-Мудрецы возлагают на человека ноши неудобоносимые, а наш учитель их сбрасывает.
-Почему?
-Он - Мессия. Ему все возможно.
-Разве Мессия пришел не для того, чтобы исполнить Закон?
-Мессия пришел освободить людей, - авторитетно заключает Иоанн.
Они проходят до конца единственную улицу деревни в поисках какого-нибудь огонька или голосов за стенами, но всюду царит покой, как на кладбище.
-Есть здесь живые? - возмущается Иаков.
Они направляются обратно.
-Значит, вам не нужно соблюдать заповеди? - продолжает разговор Фома.
-Только две: почитай Бога и возлюби ближнего.
-А почитать отца и мать?
-Враги человека - домашние его.
-А красть и прелюбодействовать?
-Мы свободны от жадности и похоти.
-А убивать можно?
-Только ради истины! Слышал, как учитель сказал: ищите Царство Небесное, а все остальное приложится.
-Разве его можно искать?
-Конечно.
-Это ведь не вещь, которая где-то лежит, - недоумевает Фома, - чтобы пойти и найти ее. Царство Небесное можно только ждать и готовится к его пришествию.
-Учитель сказал: не ждите и не ищите.
-Как это? - Фома даже останавливается от удивления.
Иоанн наслаждается его растерянностью.
-Царство Небесное внутри тебя, Фома. Только там его и ищи. Оно приходит вместе со Святым Духом. Идем же, Фома, чего встал?
Они минуют еще несколько домов.
-Да они тут все спят! - злится Иаков.
-Конечно, спят, - бормочет Фома, сам приученный ложиться с заходом солнца.
-Давайте стучать, - решает Иоанн.
Братья начинают колотить в ближайшие ворота. Им никто не отзывается. Они переходят к следующим.
-Кто там? - раздается мужской голос со двора.
-Друг, мы - путники, - вступает в разговор Иаков. - Хотели бы купить хлеба себе на ужин.
-Нет ничего!
Братья идут к третьим, к четвертым воротам. Но всюду, узнав, что они иудейские паломники, их просят не беспокоить мирных людей и отказываются что-либо продать. Все добрые самаритяне, видимо, вымерли в этом селении еще до их прихода. Иоанн в сердцах пинает какую-то дверь. Раздается истошный женский крик:
-Иди в свою Иудею и там пинай двери!
-Это тоже наша земля! - запальчиво отвечает Иаков.
-Вот наглец! Его это земля! Кто тебе ее дал?
-Наш Бог!
-Бог дал, Бог взял. Иди, скажи римлянам, что это твоя земля. Пусть они тебе отмерят земли на могилу.
-Женщина, ты бы следила за своим языком! - грозно произносит Иаков.
-Кто ты такой, чтобы закрывать мне рот? - яростно отвечает женщина.
Какой-то мужской голос успокаивает ее и затем миролюбиво произносит из-за стены:
-Мужи израильские. Мы вас не беспокоим. Не беспокойте и вы нас. Идите своей дорогой.
Оскорбленные сыны грома возвращаются ни с чем к своим спутникам и возмущенно пересказывают им эту сцену.
-Учитель, - гневно заявляет Иоанн, - следовало бы низвести огонь на это селение, как Илия низвел огонь на воинов Ахазии. Эти люди заслуживают участи Содома. Прикажи нам, и мы сделаем.
Библейские истории переплелись в его памяти с историей под Каной, где Иуда грозился негостеприимному старику сжечь его хутор. Иуда лишь пугал старика, но Иоанн в своем праведном гневе сам не знает, как далеко готов зайти. Он оскорблен вдвойне: за свой народ и за своего Мессию. Если Иисус велит ему сейчас поджечь самарийскую деревню, они с Иаковым сделают это без сомнений.
Иисус холодно выслушивает их рассказ. Он сидит у костра, который успели развести, пока братья совершали свой поход в селение, и гневно осматривает недовольные и разочарованные лица своих учеников.
-Забыли, от какого вы Духа? Я учу вас свободе, но вы опять лезете в это ярмо. Посмотрите вокруг. Весь мир таков! Всюду человеческое. Разве те самаритяне, что не открыли вам дверь, не из этого мира? Нравится он вам? Так не будьте как этот мир! С вас начинается этот мир. Вы - начало и конец этому миру. Вы - мера всех вещей. Сделайте же свою меру больше человеческой! Отмеряйте этому миру как боги и будьте свободен от него как боги.
-Но как поступать, когда не открывают? - спрашивает Иаков.
-Отряхни с ног пыль этого дома и забудь о нем. Он мертв для тебя.
-Так скоро на кладбище окажешься,- робко замечает Петр.
-Вы уже на кладбище! Вокруг вас мертвецы. Вот когда поймете это, расхочется вам сжигать гробы. Что проку жечь дом мертвеца? Разве это воскресит его? Если бы я считал вас мертвыми, то не стал бы даже говорить с вами. Но вы не потеряны для Царства Небесного, и я все еще с вами.
Как всегда после отповеди Иисуса воцаряется молчание. Лишь языки пламени весело играют в костре. Тишину нарушает Иоанн.
-Учитель, Фома спрашивал меня про Царство Небесное. Я сказал ему, что оно внутри него. Но, кажется, он не поверил.
Фома чуть виновато молчит, но не возражает и не оправдывается.
-Маловеры!- устало произносит Иисус.- Если бы вы верили по-настоящему, то и вам бы поверили.
-Учитель, мы верим, - страстно отвечает Иоанн.
-Мы готовы умереть с тобою, - со всей искренностью добавляет Петр.
-Учитель, - подает свой голос и Матфей, - мы просто не можем говорить так, как ты.
-Не можете говорить, потому что не знаете Святого Духа, - констатирует Иисус.
-Как нам его узнать? - почти хором вопрошают они.
Всем им кажется, что он требует от них невозможного, как капризный властитель. Ведь они не бывали в Царстве Небесном. Как же им узнать об этом? Если бы он отвел их туда и показал свое царство, они бы знали, что говорить. Но он не ведет их на Небо, он держит их на земле.
-Покажи нам Царство Небесное, - просит за всех Петр.
-Не знаете, о чем просите, - горько произносит Иисус. - Я мог бы вам показать его, но это стало бы вашим последним часом. Не готовы вы еще умереть. Не победили вы еще мир. Как же я открою вам вашу свободу? - скорбно добавляет он.
И перед этой учительской скорбью они чувствуют себя еще более виноватыми. Но так и не могут понять, в чем их вина.
Иисус устало трет глаза или, быть может, стирает слезы, и со вздохом начинает говорить:
-Я знаю, что вы все сейчас голодны и телом и душой. Я не дам вам хлеба для тела, но дам вам хлеб для души. Запомните это как молитву и вспоминайте, когда голод душевный одолеет вас. Вот вам притча вместо молитвы. Жил - был некий человек. Была у него семья, друзья, соседи, сослуживцы и недруги. Однажды утром этот человек проснулся и обнаружил, что мир опустел. Никого не осталось в его доме, никого не осталось в его городе, в его стране, во всем свете. Только он один на весь этот мир. Тогда сел человек и задумался, что ему делать дальше. И понял, что делать ему нечего. Незачем работать, незачем копить, незачем покупать и продавать, незачем выслуживаться, незачем повелевать. Тогда человек задумался, кто же он теперь. И понял, что отныне он - никто. Если был он раньше иудеем, то теперь нет у него национальности. Ибо кому он может противопоставить свое иудейство? Если был он раньше мужчиной, то теперь нет у него пола. Ибо кому он может противопоставить свое мужество? Если был он раньше молод, то теперь нет у него возраста. Ибо кому он противопоставит свою молодость? Если было у него раньше имя, то теперь нет у него имени. Ибо кому он противопоставит свое имя? И понял этот человек, что теперь он никакой. Ни мудрый, ни глупый, ни праведный, ни грешный, ни добрый, ни злой, ни красивый, ни безобразный, ни белый, ни черный, ни молодой, ни старый, ни мужчина, ни женщина, ни смертный, ни бессмертный. Понял он, что имя ему - все и никто. И понял этот никто, что он больше не человек. Отныне он Бог. Закрыл Бог свои глаза, и мир сразу исчез. И больше не было мира и всего, что его наполняло. Ибо кто мог теперь подтвердить существование мира? Единственный свидетель мира не видел его. Потом Бог остановил свое дыхание. И душа его исчезла, как и мир ранее. И не было больше души и всего, что ее наполняло. Бог - язык мира умер. И остался только Святой Дух в Царстве Небесном. Единственное и непроизносимое Я в абсолютном и безымянном небытии.
Иисус делает внушительную паузу.
- Вот вам притча на все времена. Повторяйте ее себе как молитву. И станете свободными как Бог. И откроется вам Святой Дух. И окажетесь в Царстве Небесном. Земля и небо пройдут, а мои слова не пройдут, ибо в них вечность.