Там она поднимала руку на магическое отребье, и теперь оказалось, что она – одна из этого магического отребья и это её надо жечь, вытаскивать из постели пинками и заносить в карточки с пометкой «уничтожена», подписью и датой.
И это всё – личное и трагическое, помноженное на отсутствие Ронове, на вскрывшийся заговор Церкви Животворящего Креста и Магической Цитаделью – лишило Стефанию последней опоры. Её жизнь – ложь, её происхождение – ложь, она сама – явление чьей-то лжи и чьей-то ошибки.
Этого нельзя вынести. Не сразу, не потоком.
Стефания не имела долгого колебания. Ноги были ватными, но решение твёрдым. В кармане плаща лежал кинжал – каким-то чудом забытый или оставленный случаем. Собравшись с силами, она поднялась, встала, даже попыталась ответить спокойно и сдержанно, чтобы ей не помешали, чтобы не попытались спасти.
Сколько было у нее времени? Минуты три-четыре, пока никто не заметит отсутствия. Еще минуты две на сомнение и подозрение и еще минута на обнаружение? Шесть-семь минут – это слишком много и слишком хорошо для быстрого ухода. Стефания знала, что если она не дрогнет – всё закончится и там пусть небо судит её поступок, её происхождение и грех.
И всё это бы удалось, если бы у Базира не было сестры, которую он не сумел спасти, от которой когда-то отмахнулся и из-за гибели которой у него зародилось чувство вины. Но она была. И Базир, учуяв что-то знакомое, учуяв не умом, а чем-то внутренним, более глубоким, последовал, чувствуя себя очень странно, за Стефанией.
Она нащупала сталь ещё по пути. Опустившись на колени за колючим кустарником, Стефания извлекла кинжал – маленький, с коротким лезвием, он был чисто символическим вооружением и вряд ли причинил бы серьёзный урон. У него было скорее назначение к открыванию склянок со святой водой или припарок, чем к протыканию плоти. Но Стефания взяла слегка дрожащей рукой кинжал поудобнее и примерилась к горлу, точно зная, что не пробьёт таким коротким лезвие ни сердце, ни желудок… да и сил не хватит. горло – наверняка.
Другой рукой она зажала себе рот, наклонила голову и уже замахнулась для удара, когда сила, на которую Стефания не могла рассчитывать, разрушила её планы, грубо и больно заломив ей руку.
Стефания вскрикнула и ввязалась в борьбу, в которой проиграла. Но она продолжала царапаться и вырываться, задыхаясь от слёз, от собственной ничтожности, от того, что даже распоряжение собственной жизнью и смертью, у нее не удалось.
Борьба прекратилась тогда, когда её рванули со спины, поставили на ноги, отрывая от рук Базира, и отвесили не очень болезненную, но очень звонкую пощечину…
Кровавая пелена из слёз и горя рассеялась и Стефания увидела серое лицо Абрахама над собою, а позади расцарапанного и совершенно ошалевшего Базира, к которому склонялся Рене.
-Если хочешь сдохнуть, то сделай это, по меньшей мере, не в кустах, - прошипел Абрахам так, как будто бы снова стал прежним.
Стефания сглотнула. Страх затопил сердце.
-Разнылась! – рявкнул Абрахам. – Кровь у неё магическая! Церковь её предала! Она нас всех предала, только ты ещё, Болезная, ни видела ничего в жизни, чтобы о предательстве судить. Тебя в этой церкви воспитали, обули, обогрели, выросла ты там. Ты не выбирала её приютом, это не твоя ошибка. Как и рождение. Как и магия. Ничего нет на свете ценнее добродетели и лика божьего, а если ты сдалась, если ты такая слабачка, то тебе нечего делать на стороне света. Иди к магам или охотникам – они тебе найдут устройство. Но если ты здесь, то изволь бороться! Сдохнуть ума много не надо – даже тебе это под силу! А ты жить попробуй , ну? Чего молчишь? Нашлась, воительница святая и обиженная!
Он исхлестал её словами, продемонстрировав свою собранность и собственный настрой. Рене даже приободрился, увидев такого Абрахама – значит, Абрахам не оставлял борьбы за свет, только теперь нашел нового врага – Церковь животворящего Креста.
-А ты не так бесполезна! – хмыкнул Рене, шутливо хлопнул по плечу Стефанию и поспешил за удаляющимся к прежнему месту привала Абрахаму.
-Мне тоже страшно, - тихо сказал Базир, поднимаясь с земли. – Я не маг, я не обнаружил в себе этого, но я так боюсь, что ты даже представить себе не можешь. Но, может быть, путь, что предлагает Рене, не гибельный? В самом деле, нельзя же винить, к примеру, всех светловолосых людей только за то, что тебя однажды оскорбил светловолосый человек? здесь также. одни оказались подлецами, но настоящие воины придут на нужную сторону.