Однако этот чудак умудрился развить теорию о новом методе переработки энергии магического заклинания и вообще магического заряда в энергию, обращающуюся против самого мага. До этой работы использовались старые, классические, но весьма громоздкие предметы и оборудования, позволяющие сделать то же самое и таким образом убить мага. Но это было сложно и неудобно, и церковники предпочитали убивать иначе – либо застать врасплох, либо отравить, сжечь, либо атаковать массовостью, в надежде на то, что кто-нибудь да уцелеет.
Благодаря предположению Буне на сегодняшний день инструмент, собирающий энергию магического заклинания, впитывающий ее словно энергию и выбрасывающий ее в обратном значении против своего же создателя–мага, имел размер небольшой шкатулки. Стефания не знала точно, что там внутри, но шкатулка была тяжелой и холодной и теплела только с попаданием внутрь магического заряда.
Буне оказался прав в своей теории, и это вывело его из архива и определило в ряды теоретиков. А Стефания, удивляющаяся на чудака, осталась на своем месте еще на несколько лет. Она даже попыталась обидеться на Буне, но поняла, что это бесполезно – в конце концов, он ничего не украл, и всего добивался сам, продолжая работать и дальше уже в новом качестве, на благо Животворящего Креста.
И тогда Стефания осталась с ним в дружеских отношениях. Буне и не возражал. Его увлекала теория, множественные предположения, приходящие из материалов и исследований. Но и его иногда тянуло к обществу, желательно такому, которое не будет обременять в дальнейшем и приставать со своей дружбой. И Стефания, интуитивно угадав эту необходимость, стала ему таким другом.
Теоретики занимали огромный круглый зал с множеством дверей, выходящими в него. За дверьми, как знала Стефания, таились комнатки самих теоретиков, их рабочие пространства. А круглый зал был предназначен для зачиток и обсуждений придуманного, для общих проектов и для демонстраций, которые проводили практики церковников, получавшие предложения от теоретиков.
Стефании повезло: в зале, кроме Буне, склонившегося над кучей свиток, концы которых свисали аж с лакированной поверхности стола, был еще один угрюмый церковник, имени которого она не знала.
Угрюмый церковник равнодушно скользнул по ней взглядом и отвернулся к своим бумагам, всем видом показывая, что он плевать хотел на всяких посетителей. Этого Стефании и было нужно – она приблизилась к Буне, и села на скамью рядом.
–Привет.
–Угу, – согласился Буне, не удостоив ее взглядом. Стефания глянула на листы, испещренные незнакомыми ей рядами символов, каких-то скругленных, похожих на раздавленные ягоды.
–Работаешь? – предприняла Стефания еще одну попытку.
–Угу, – повторно согласился Буне, все также увлекаясь больше бумагами, чем ее присутствием.
Стефании сделалось обидно. Никому-то, решительно никому, лично она не была интересна! Весь интерес, обращенный к ней, заключался только в том, что её прямоё начальство – Абрахам и все ждут от нее каких-то сплетен и слухов, историй. Но она даже к ним не имеет способности! Пустое место, ничтожество!
Жар прилил к ее лицу, Стефания прикрыла щеки ладонями, пытаясь унять жар, и это движение заметил, наконец, Буне и шумно вздохнул, отвлекаясь от свитков:
–Что-то серьезное?
–Я не знаю…– Стефания поднялась, было, с решительным и расстроенным видом. Она почувствовала, как был прав Абрахам, называя ее дурой и повторяя это вновь и вновь. Ну не дура ли она на самом деле?
Буне стал прежним, поднялся следом, остановил:
–Ну чего ты? Расскажи, что такое?
Угрюмый церковник обернулся на них с очень злым видом, затем демонстративно поднялся и также демонстративно проплыл (шагом это горделивое деяние назвать было нельзя), к одной из дверей, сердито дернул дверную ручку и исчез в открывшемся провале, нарочито хлопнув за собою дверью.
–Не обращай внимания, – тихо засмеялся Буне, – это Магистр Шьемо, он считает, что никто не может находиться здесь, кроме теоретиков.
–Ой…– Стефания испуганно дернулась. – У тебя будут неприятности?
–С чего? – удивился Буне, – это Шьемо так считает, а не устав! Так что у тебя случилось?
Стефания помедлила и, тщательно выбирая слова, решилась:
–Знаешь, я тут услышала вчера занимательную сплетню, и она не дает мне покоя. Я раньше не слышала ничего подобного и вообще, ты знаешь, отношусь к сплетням пренебрежительно, но говорил человек, который имеет вполне обоснованный вес, и я не думаю…