Ответа на это у Абрахама не было, но он всё-таки был уверен в том, что сам не поступил бы так, как Болезная. Не струсил бы, организовал из трактира ловушку, превратил бы его в свой штаб, реорганизовав все имеющиеся методы, но для этого нужен опыт полевой самостоятельной работы, а у Стефании этого не было. нужно было учитывать все обстоятельства. Рене был прав в том, что Стефания всё-таки пошла за Абрахамом и, узнав правду их путешествия, не заторопилась прочь с Ронове, а осталась и даже попыталась совершить что-то достойное. Не получилось, конечно, всё стало лишь хуже – они лишились Базира, но разве сама эта попытка ничего не стоит?
Для Абрахама всё было противоречиво. На словах он был категоричен, но в душе его творилось противостояние между осуждением без права помилования и осуждением со снисхождением. Но Абрахам никого не пускал в свою душу, а уклоняясь от любопытного и даже заискивающего взгляда Болезной Стефании, шёл, не оглядываясь.
Стефания поглядывала в спину Абрахама, пытаясь понять, о чём он думает. Она догадывалась, что ничего хорошего в его мыслях нет относительно неё самой, но она не могла перестать думать об этом. Это привело Стефанию к досадному и нелепому запинанию о корягу. Устоять-то устояла, но Рене, шедший теперь за нею, весьма выразительно зацокал языком.
Стефания поняла, что так нельзя дальше. нужно отвлечься. Она попыталась думать о Базире. Без сомнения, та трактирщица выходит его, если Базир действительно у неё. Мысль о Базире оказалась очень неприятной и Стефания попыталась вспомнить, что её могло бы поддержать. На самом деле, имя давно уже пришло к ней в сознание, но она боялась позволить себе его заметить. Но когда прошла дума о Базире, уколов её совесть. Стефания ослабила контроль над сознанием, отвлеклась, и проклятое имя скользнуло змеёй, радостно заалев в мозгу: Ронове.
Стефания сжала зубы. Ронове оставил их. Давно оставил. Как можно думать о нём? Он смотрел с презрением и ненавистью на саму Стефанию, боялся её, вся она сделалась ему ужасна и отвратительна из-за того, что Стефания не могла даже отменить или исправить в себе. И за одно это Ронове не заслуживал уже быть в её памяти, но он был.
Ей вспоминались его руки, его неожиданная поддержка, заступничество, забота и редкие, полные её робости минуты, когда он оказался рядом, когда заметил тихую помощницу Абрахама, отвернувшись от своей яркой Иас.
«Это было сказкой. Этого не было со мной», - Стефания упрямо хотела поверить в это. Сказка кончается. Сказка для тех, кто красив, талантлив и храбр. Она не для тех, кто оставляет своих защитников в неизвестных обстоятельствах и не для тех, кто замаран происхождением.
Но сердце также упрямо не верило мыслям. Ныло. Прежде Стефания даже не думала о том, что такое возможно. Ей казалось, что можно думать о человеке, переживать, сочувствовать ему, но это всё где-то в мозгу, в чувстве долга и в природной жалости. Но почему же сердце не желало молчать?..
«А вот Иас бы так не поступила!» - Стефания попыталась отвлечься от боли по Ронове на своё, уже привычное страдание. Вышло неубедительно. Стефания не могла знать, как поступит Иас. Она могла лишь предположить. Но на предположении далеко в самобичевании не уйдёшь.
Отвлечения не вышло и сердце снова напомнило о себе и дьявольским происком отозвалась в голове Стефании всё одна, всё та же, единственная тоскливая мысль: «Где же сейчас Ронове?»
Но вся проблема Ронове была в том, что он сам не знал, где находится.
Сначала Ронове лежал (это он понял), прислушиваясь к своим ощущениям. Память воскресала в нём быстро – вспомнился лес, Базир, встреча с беглецами, ссора, затем разделение. Вспомнились и муки, и последовавшее за ними решение вернуться, и встреча с Марбасом, и вынужденное его убийство, а потом Ронове что-то потащило через темноту, настигло и вырубило.
И вот здесь у Ронове были уже вопросы. Тело не болело, лежать было удобно, но вопросы не проходили. Он приоткрыл глаза, ничего не понял и совсем раскрыл их.
Над ним возвышался когда-то белоснежный, а ныне от времён уже посеревший потолок с искусно выложенным барельефом. Барельеф изображал сцену охоты – были и охотники, и гончие, и добыча в виде застреленного оленя.