Ну вот и не умерла. А тут оказалось, что её враг, похоже, знает что-то о той, что должна была стать для Стефании самым близким человеком, но…
Но что?
–Да, я знал её, – Влад улыбнулся. – Ты на неё так похожа. Одно лицо. Одни черты! и даже неловка так, как и она. Да, я знал её! Мы с твоей мамой...
Вампир замялся, подбирая слово для того, что должно было угаснуть в нём с человеческой смертью, но почему-то не ушло. Стефания, видя его страдание, пришла на помощь:
–Были любовниками?
Граф поперхнулся и с презрением промолвил:
–Не знаю, как учат нынешних церковников, но в моё время последний церковный архивариус знал, что вампиры могут испытывать влечение только к вампирам. Все остальные – еда. Мы с твоей мамой были друзьями.
–То есть вы, – Стефания усмехнулась своим мыслям, – дружили с котлетой?
Вампир долго, пряча рвущиеся слова обратно, смотрел на Стефанию, но нашёл всё-таки приличный ответ:
–Скорее, это как дружба с кроликом. Можно сварить из кролика суп, а можно любоваться им и заботиться о нём.
–А ещё можно варежки сделать! – Стефания вдруг рассмеялась, но тут же посерьёзнела. Да и смех её – краткий, неловкий, давил на неё саму.
–Можно, – граф не стал спорить. – Но мы были друзьями. Ты хочешь знать?
Стефания задумалась. За последние дни она поняла, что незнание – это спасение от боли. Незнание – это благо и роскошь. Но мог ли кто-то за исключением этого Влада рассказать хоть что-то о матери Стефании? Но, опять же! Жила же Стефания без этого знания и ничего!
–Я не знаю, – честно признала она. – Скажите лучше, где Абрахам, Рене и…Ронове?
–Они в другой комнате. – Вампир отнёсся с пониманием к ответу Стефании. Во всяком случае, внешне он не выразил недовольства её нерешительностью. – Все целы.
–А что с теми церковниками, что на нас напали? – Стефания вспомнила безобразную свою драку с Делин и устыдилась её, с горечью подумав о разрушенной дружбе, и тут же спохватилась, понимая, что «дружба» – слишком сильное слово, и оно не подходило для описаний отношений между Стефанией и Делин. Но всё-таки было паршиво.
–Они живы, – в этом граф не соврал. Он просто не стал уточнять, что напавшие переведены в подвалы и на уровень живых скотов и жизнь их – недолгая, угасающая понемногу, будет постоянным мучением до последней капли крови.
–И что вы с нами сделаете? – этот вопрос снова терзал Стефанию.
Она боялась ответа. Но ещё больше неизвестность. Она предпочла бы сейчас увидеть Абрахама и выслушать от него новые упрёки, согласиться с ними в полном счастье.
–Это хороший вопрос, – признал Влад с неохотой. – Но он требует обсуждения. Общего, я полагаю. Когда твои друзья будут готовы обсудить, мы все поговорим об этом. Дружно.
–Но вы не убьёте нас? – Стефания осмелела.
–Мои вампиры сделали бы это с удовольствием, – Влад не стал скрывать очевидное. – Но моя воля сильнее. В любом случае, тебе нечего опасаться.
–Из-за моей матери? – слово было непривычное для Стефании. Она смущалась его.
–Из-за неё, – подтвердил Влад и поднялся. – У меня дела. Я советую тебе немного отдохнуть. За тобой придут, когда твои друзья будут готовы беседовать. Советую не тратить этого времени на пустые метания. Также советую не совершать необдуманных поступков. Здесь ты под защитой моего имени, но стоит тебе пересечь порог комнаты без моего согласия, и я уже не смогу гарантировать тебе целостность вен!
Не дав Стефании что-то возразить или сказать, Влад поспешно оставил комнату. Дверь закрылась за ним с тихим скрипом, затем быстро провернулся в скважине ключ. И Стефания осталась одна в полном недоумении и в ошарашенности чувств. она была уверена, что не уснёт, но то ли тело было ещё слабым, то ли вино дало о себе знать, Стефания даже не заметила, как моргать стало вдруг тяжелее, а затем что-то навалилось на неё, вдавливая в непривычно роскошную кровать, мягкую и совершенно чужую.
Стефания летела целую вечность куда-то сквозь темноту, как через коридор, только совсем неосвещённый, от этого ещё более пугающий. Какая-то сила влекла её за собой, как влечёт случайно упавшую веточку бурное течение реки. Стефания пыталась остановиться, оглядеться, но коридор вращался, а что-то неведомое тащило её сквозь это вращение и вдруг впереди мелькнуло что-то светлое.
Стефания бросилась вперёд уже сама, надеясь выйти на свет, стряхнуть с себя липкую темноту коридора, и её ослепило этим светом. В медленном растворении света она увидела чудесную пушистую зелень листвы и кустарников, мягкие розы и множество бабочек, вившихся над ними, переступила в странной, непривычной лёгкости через порог, разделяющий этот рай и бесконечную темноту, и побежала куда-то по мягкой зелёной траве.