–Так нельзя! – Ронове трясло. Ему казалось, что в любое мгновение пустота отступит и перед ним окажется могущественная древняя тварь. И в этот раз пощады не будет. Они его обидели. Обидели вампира! Всего-то!
–Не ныть! – предостерёг Абрахам и зашагал вперёд. – Они уже сдохли, я просто закрыл им глаза, как это подобает моему долгу. Осталось сделать пару шагов, и мы на месте!
Рене и Ронове спохватились, и, не сговариваясь, рванули вперёд. Страх гнал обоих и говорил, что на этот раз вампир их не пожалеет.
–И всё-таки…Стефания…– Ронове не давало покоя её имя, её отсутствие. Но из страха он не решался спросить у Абрахама о ней снова и потому донимал Рене.
–Думаю, он её убьёт. Забудь! – быстро отозвался Рене и припустил шаг, сменив его вскоре на бег. И вовремя.
Они почувствовали как перебежали границу. В какой-то момент воздух стал легче, а когда они обернулись синхронно назад, то увидели, как заклубилась за их спинами тьма, являя на границу древнего кровососа.
Кровосос был в бешенстве. Теперь он облачился вместо тёмного плаща вроде церковных или цитадельных в кроваво-красные одежды, выложенные серебряным шитьём – традиционные одежды вампиров.
Влад стоял и смотрел на них.
–Мы приносим извинения! – пробормотал Рене, радуясь Церковной земле так, как никогда и ничему не радовался.
–Ты следующая, тварь кровососущая! – пообещал Абрахам.
–Девушку не троньте…пожалуйста! – Ронове попробовал воззвать к милосердию.
–Обязательно, – согласился вампир и уродливые клыки, раскрывающие его мёртвую сущность, выдвинулись, – девушка не должна страдать от церковников. Ей пора стать тем, кем она должна быть.
Договорив такое зловещее предостережение, Влад просто исчез, словно и не было его.
–Силён…– мрачно признал Рене. Ему тоже не нравился поступок Абрахама. – Абрахам, я тебя уважаю, но это было слишком.
–Что было слишком? – с усмешкой спросили его и голос принадлежал уже не Абрахаму. Рене круто обернулся. Перед ними, выскользнувшими из ниоткуда тенями стояли церковники.
–Братья! – выдохнул Рене с облегчением.
–Какие мы тебе братья? – осведомился один из церковников, снимая капюшон с головы и подступая к гостям, – наши братья с вампирами не якшаются!
30.
…Как была она бела, как удивительно тонка, как причудливо и скорбно изломились черты её лица, напоминая о пережитом страдании.
–Шарлотта! – голос Базира был глух, но она встряхнулась, узнала, вымученно улыбнулась и неуверенно отозвалась:
–Брат мой?!
Базир подошёл к её тонкой фигуре, поражаясь про себя тому, как его сестра, оказывается, худа, и почему он раньше не заметил этого?
–Шарлотта, прости меня! – он тысячу раз молил уже небеса о прощении, молил о снисхождении света к себе – к слабому и ничтожному, к тому, кто отвернулся от своей сестры в тот момент, когда она нуждалась в поддержке. Шарлотта тогда не вынесла своего горя, своей разрушенной любви и его равнодушия. И если Базир не мог излечить её горя, не мог склеить её нелепую любовь к одному из лучших охотников родной церкви, то он обязан был проявить милосердие и сочувствие, но тогда…
Тогда он просто не сделал этого. Устал и раздражался на сестру, на её такую несвоевременную любовь и сердечное пылание, которому не место на войне. А утром Шарлотта не проснулась, и груз несказанного навсегда остался с Базиром.
Небеса добры к тем, кто раскаивается, они находят утешение для скорбящих, но Базир не получил своего прощения до сих пор только по одной причине – он отверг это самое снисхождение и милосердие небес, предпочитая корить себя и грызть за то, чего он уже никак не мог исправить. Он сам выбрал своё наказание, выбрал его ещё при жизни, забыв про то, что после смерти ему предстоит и без того держать ответ на Высшем Суде.
–Твоей вины нет, – заломанные страданием черты Шарлотты распрямлялись, разглаживались. Она вдруг улыбнулась, вполне живо, но очень грустно. – Тебе не за что корить себя. каждый делает свой выбор, и я свой совершила.
–Нет! – во всегда прозрачном взгляде Базира плеснуло красноватое пламя безумства, – нет! Я твой старший брат! Я должен…обязан…
–Ты заботился обо мне всегда, даже когда тебе самому было тяжело. Без тебя я погибла бы раньше, и на то была бы воля совсем иных сил, – Шарлотта коснулась руки Базира, и Базир жадно накрыл её робкое касание своей ладонью. – Нет, не надо скорби. Я обрела свой Седой Берег и тень, которая мне привычна.
–Пойдём домой! – Базир сам не знал, куда он пытается позвать ушедшую свою сестру. Дома у них уже не было, церковь, к которой они оба принадлежали в те дни, в которой жили до смерти Шарлотты, уже не существовала, пав под ударами Магической Цитадели.