Между тем, пока Рене переворачивал желание Огюстена насчёт спуска трёх шкур в желание спасти репутацию Животворящего Креста, Абрахам был в заточении. Его магии хватило бы, чтобы вырваться из заточения, но он по опыту своих встреч с Огюстеном знал – Огюстен человек разумный, он отпустит Абрахама сам. Ронове голоса не подавал. Блестящий охотник и всеобщий любимец превратился в поникшее и слабовольное нечто, которое неловко было бы даже показать теперь обитателям Животворящего Креста.
И только Базир был в яростном возбуждении. Он ходил взад-вперёд и всё выговаривал, выговаривал своё недовольство и непонимание:
–оставить девушку в плену! Вы не охотники. Вы каратели! Ну подумаешь, заступилась она за этого вампира…так и что же? Вы ведь были в его плену! Может быть, она…
–Может быть, – неожиданно прервал его Абрахам, – а может быть и нет.
Он долго молчал, но не потому что боялся слов или не имел их. Он думал, вспоминал. Память его – обычно услужливая, долго не поддавалась.
–Она ребёнок по сути! – воззвал Базир. – Сколько ей лет? Что она видела? А ты…
–Влад не тронет её, – в словах Абрахама был холод. Непробиваемое отвращение, рождённое пониманием.
Ронове взглянул на него с удивлением. Базир нахмурился:
–Это откуда такая уверенность? Вампиры перестали пить кровь или что?
–Эта болезная – дитя порока, – Абрахам прислонился к стене и прикрыл глаза. – Я видел многих ведьм и магов на своём веку, не мог упомнить всех. Поэтому я не узнал её черты. Да и не смотрел. Болезная и только!
–Ты её знал? – Ронове совсем запутался.
–Её родителей. Теперь я понимаю, – Абрахам растёр руками виски, словно надеялся справиться с головной болью. – Её родители были магами. Мать – молодая ведьма, архивная крыса, выведенная в бой, но, как и наша Болезная, в бой вышла так, что пришлось её спасать. Влад её и спас.
–Этот граф спас мать Стефании? – уточнил Базир. Он оставил свои возмущения, отодвинул их в сторону. Абрахам редко рассказывал о каких-то делах, и теперь нужно было его не спугнуть.
–А толку ему от смерти молодой ведьмы? – усмехнулся Абрахам, открывая глаза. – Дурость – это у них семейное.
–И что дальше? – Ронове понемногу оживал. Его мучили совесть и страх, но пока Абрахам говорил, и то и другое как-то угасало, и мучило уже не так сильно.
–Дальше…– проворчал Абрахам, – не знаю, чего дальше было. Мать Болезной ездила к этому кровососу, была у него в гостях. Её мужу это не нравилось. Он проследил за ней и сдал местоположение вампира мне. Я разрушил дом, но этот упырь успел уйти. А потом, когда я его нашёл, и мать Болезной оказалась рядом.
Абрахам рывком поднялся с пола. Базир и Ронове переглянулись – они чувствовали, что продолжение будет неприятным, но продолжения не следовало. Абрахам прошёлся по комнате, разминая ноги. Базир проводил взглядом его хождения, затем спросил:
–И что случилось?
–Нельзя лезть в драку, если не знаешь своих сил! – Абрахам не встретился взглядом ни с Базиром, ни с Ронове.
Это для них он мог так сказать. А на деле… очень тяжело обвинить молодую и дурную ведьму в том, что она просто не захотела сдаваться и попыталась защитить кого-то, кто ей дорог. Неважно даже по какой причине, но дорог!
–Ты убил мать Стефании…– Базир промолвил это медленно с неуверенностью. В нём жила ещё маленькая и глупая надежда, что Абрахам его разубедит.
–Я её отшвырнул, – возразил Абрахам. – На кону стояла поимка вампира! Древнего кровососа! А тут эта дурная кошка под ногами. Я и швырнул.
Вина ли Абрахама в том, что тело полетело на камни? Ведьмам дорога в смерть, так и должно быть. Почему же эти двое смотрят на него с таким ужасом?
–А её отец? – спросил Ронове тихо. – Мать мертва. А отец?
–Видимо, его убил тот кровосос или кто-то другой, не знаю! – Абрахам в раздражении развёл руками. – Я делал то, что делал. Я горжусь своей ролью. Я дрался за крест и я карал во имя креста! Почему же вы так переживаете за это? Я видел ту ведьму мельком, потому и не запомнил её черт. Не увидел их в Болезной. Зато эта дохлая тварь их увидела. Ей ничего не угрожает пока она с ним. Но стоит ей сделать шаг от него, и я её убью.
–Она церковница! Пусть с магией, но церковница! – Базир попытался воззвать в Абрахаму. Ронове тоже предпринял эту попытку:
–Она ведь была на твоей стороне, Абрахам!
–Она была церковницей…– Абрахам горько усмехнулся. – Была ею! Но она заступилась за этого мертвяка, она попыталась остановить бой, а это значит, она окончательно предала крест и не захотела искупать вины своего происхождения служением свету. Её грех не в родителях. Он в её предательстве.