–Согласись, – убеждала мама и улыбается. Теперь её лицо снова близко к лицу Стефании. Так близко, что она видит её глаза над своими и красноватый блеск на дне её взгляда.
Красноватый блеск?..
–Согласись, – прошептала совершенно чужая Эйша, мёртвая и ушедшая в небытие, – и я останусь с тобою, а ты со мною. И я научу тебя всему, во имя памяти.
Стефании попыталась рассмеяться, но не смогла. Неловко попыталась хватануть воздух ртом, и тот отозвался странной колючей болью в груди, прошёл по рёбрам.
–Согласись! – лицо матери исказилось злостью. – Ты, несносная девчонка…
–Ты мертва! – закричала Стефания и попыталась зажмуриться, но красноватый блеск радостно полыхнул в глазах матери и тоннель снова приблизился и вдруг…
И вдруг всё закончилось. Красный свет сменился чернотой, и наступило спасительно бесчувствие. Стефания мотнула головою и застыла без движения.
–Что за натура! – Влад был уверен, что появление матери, появление образа Эйши заставит Стефанию сдаться и остаться с магией, подчиниться его воле. Но она сумела, к полной неожиданности и к большому его удивлению, устоять.
Конечно, усиль Влад нажим, она сломается и будет его, не удержится. Но это всё-таки не нужно уже самому вампиру. Зачем ему марионетка без шанса на восстановление разума? Эйша бы не одобрила. Одно дело, если подвергнуть Стефанию гипнозу, другое, если вытряхнуть её личность и заполнить приказами.
Досада жгла вампира. Девчонка, не проявившая себе прежде ни храбростью, ни стойкостью, устояла! Да что же делается на этой земле?!
Порассуждать о временах и нравах было бы занятно, но у Влада не было на это времени – он ощущал появление в опасной близи мага, хорошо ему знакомого, значит, выяснение дела со Стефанией придётся отложить. Сейчас он сходит, разберётся с этим Абрахамом, упокоит, наконец, эту фанатичную душонку, а затем подумает, что ему с детищем дорогой Эйши делать.
Да, так и будет! – Влад приободрился и отдал мысленно приказ. Не прошло и двух секунда, а в комнатку уже вбежала тень девчонка-служанка.
–Брекста, пригляди! – велел Влад и вышел прочь от Стефании, опасаясь ненароком взбеситься на её неуступчивость и всё-таки прибить или поломать её.
У всех великих древних и могучих рано или поздно наступает период слепоты. Очень трудно, взобравшись наверх, следить за мелкими и ничтожными деяниями и их творцами. Влад честно пытался контролировать всех своих вампирят, держал их строгими законами, велел не трогать местных, но он никогда не считал нужным выяснять, чего они хотят сами. Они приходили к нему, искали защиты и пропитания, спасались от церковников, и он принимал их, объясняя правила и законы, карая за их нарушение. Но он не думал о них как об отдельных, всё-таки имеющих какие-то чувства существах. Влад полагал, что знает их и без того и может дотянуться. А зачем контролировать каждое мгновение, если можно сделать это неожиданно?
Сейчас Влад был озабочен встречей с Абрахамом. Себе он твердил, что на раз-два уложит во имя всех прошлых счетов пронырливого мага, но не верил в такой лёгкий исход. Ему хорошо было известно, что такое Абрахам, его фанатизм и неумение остановиться. Рано или поздно они должны были сойтись в схватке, и Влад не сомневался, что для одного из них двоих эта схватка будет, наконец, последней – слишком много накоплено было уже долга, пора же и платить.
Именно в этой озабоченности, Влад шёл по своему дому, и не занимал мысли ни Стефанией, ни уж тем более какой-то там Брекстой, которую он, в минуту нужды, мог уничтожить одним движением.
Брекста же и при жизни своей, до падения в вампирскую сущность, была глупа. При обращении, произошедшем насильно и грубо, она совсем не поумнела. Более того, голод ожесточил её, молодой вампирше хотелось есть постоянно, а местных трогать было нельзя.
Она и без того приглядывалась к Стефании, думала о том, какая кровь на вкус у этой проклятой девицы, с которой так радостно и мило возиться её хозяин, а теперь, оставшись один на один с потенциальной жертвой, ещё и без сознания, Брекста с трудом удерживалась от того, чтобы не впиться в её горло.
А горло соблазнительно пульсировало от жизни. Для человека незаметно, но вампир чувствует толчки крови…
Стефания лежала без сознания, теперь над нею стояла Брекста, которая не испытывала никаких чувств к ней, кроме тех, которые может испытывать человек, которому после долгого голодания дали еду, но в плотно закрытом контйнере…вроде бы и есть она, еда, и рот уже наполняется слюной, а открыть нельзя.
И видишь её, и аромат чувствуешь, и даже потрогать крышку можно, а не откусить!
У Брексты даже клыки чесались от предвкушения. Но она знала, что с нею сделает хозяин, если только узнает о её мыслях насчёт своей гостьи – Влад всем сделал строгое внушение и все держались и слушались. И Брекста держалась, но ей приходилось хуже. Она и при жизни-то не обладала какой-либо сдержанностью, а тут, в посмертии…