Абрахам разжал пальцы, и тело Дианы рухнуло, словно мешок с зерном, вниз, на пол, уродливо и неестественно скривившись и вывернувшись. Стефания видела, как стекленеют глаза целительницы и не чувствовала ничего, кроме умиротворения: так будет с каждым. Кто нарушит закон Господа и будет жить по магии, а не по Кресту!
–Мертва! – весело заметил Базир и протянул протокол Абрахаму. Тот, не глядя, размашисто подписал его и велел, - уходим. Надо сжечь этот дом. Базир, отрежь ей прядь волос. Казот, поджигай. Болезная, за мной.
Стефания заторопилась на его зов и выскочила, с удивлением глядя на Казота, которого, казалось, сейчас стошнит от происходящего – его реакция была ей непонятна, разве его воспитали не по тем законам, по каким ее? Абрахам все сделал правильно, он герой!
–Надо отправить сюда проповедников, – не оборачиваясь на нее, сказал Абрахам, поднимаясь по склону, прочь от деревни. Рассвет уже властвовал и поднимались люди, выползая в привычную им жизнь, – а то развели здесь укрывательство нечистых! Попахивает заговором…
Стефания кивнула на всякий случай.
5.
Походные наборы им не пригодились, Стефания собрала их и понесла в Оружейную, гордо сдала Саллосу, тот пересчитал с особенным вниманием (как будто бы не три пояса пересчитывал, а триста), затем удовлетворенно кивнул и, кажется, даже повеселел.
–Как прошло?
–Удачно! – Стефания пребывала в хорошем настроении. Охота прошла удачно, целительницу, противную богу, уничтожили, будет что рассказать на совете, да и Абрахам не так уж невыносим, чего печалиться?
–Это хорошо, – одобрил Саллос, затем вдруг протянул Стефании её нелепо поддельную записку, – возьми, девушка.
Стефания даже отшатнулась в удивлении, выдохнула:
–Как? Я же…
–Возьми, – повторил Саллос, – наборы не пригодились, значит, никто не узнает, что ты их брала. А вот сунут нос в бумаги и ты попала.
–Я… – Стефания почувствовала как стремительно краснеет. Такая доброта от совсем чужого человека! Пусть они и соратники, сражаются за Крест, уничтожая магическое богохульство, но всё же – мало кто был так, особенно без повода, добр к ней.
–Бери, – настаивал Саллос и Стефания кивнула, бесчувственной, одеревенелой рукой она сгребла записку в карман плаща и, не поднимая глаз на оружейника, прошелестела, – спасибо.
–Иди, – отмахнулся оружейник, – иди с глаз моих, девушка, и не было тебя здесь!
Не было? Ну ладно, не было! Она спорить не стала, бросилась прочь из оружейной, миновала почти бегом все пролёты и галереи, но даже не заметила этого, запыхалась, это верно, но и всего лишь!
Стефании хотелось растянуться с удовольствием на постели и забыться сном, чтобы заново начать через несколько часов трудовую деятельность, заглянуть к Абрахаму, потом на совет, потом…как скажут!
Единственное, что вдруг омрачило ее мысль – Рене. Через несколько часов он снова спросит, что было нового в поведении и в деяниях Абрахама, а еще вцепится когтями и клыками в факт того, что они отправлялись на охоту, а Стефания за несколько часов до нее сказала лишь о картах, разложенных у Абрахама.
Рене не поверит, что Стефания была не в курсе поездки! Сама Стефания бы на его месте не поверила.
С другой стороны – может быть, это знак? В конце концов, разве не хочет уже давно Стефания избавиться от своей ошибки? Рене ее топит, может быть – пришла пора покаяния?
Думать об этом не хотелось – это были тяжелые мысли и тупиковые размышления, Стефания не видела себе спасения. Хотелось забыться сном, к тому же – за окном уже вовсе было светло, а значит, время, которое она может потратить на сон, заметно сокращается.
Надо закрыть глаза…
Стефания лежала, не раздевшись даже толком, хотелось спать, но больше того хотелось не думать. Усталость, навалившаяся на тело, отвлечь не могла и тогда она мысленно стала молиться.
«Господи, освети мне путь Крестом твоим, и не дай слуге своей сбиться! Как чиста воля твоя, Господи, так и моя пусть будет. Уповаю на милосердие твое, на свет твой и жизнь твою – во власти твоей жизнь и смерть, горечь и скорбь, счастье и ярость. Пошли мне, Господи, мысль о том, как служить тебе вернее, как не подвести Животворящий Крест и карать именем твоим адептов тьмы, взявших магию…»
Была ли сила в этой молитве, или Стефания просто успокоилась с нею, но сон медленно начал окутывать её тело и совсем уже, было, увлек, как вдруг всякое очарование подступающими грезами пропало – жестокий, безжалостный стук нарушил зарождающийся сонный покой.
Стефания не шелохнулась. Хотя бы из вредности – в конце концов, у нее законные часы отдыха!