-Советники? Сами? Из архива?
-Ну да…
«В архив и вернется!» - решила Иас, но продолжала скорбно и сочувственно улыбаться, поднимаясь по ступенькам в залу совета вместе с Делин.
7.
И снова зала и не вздохнуть, а ведь не так много и осталось – лишь офицеры церкви всех мастей, охотники, их помощники, кое-кто из советников – совсем немного! Почему же так тесно? Почему же так тошно?
Стефания сидела подле Абрахама, где ей и полагалось сидеть, и пыталась сосредоточиться на ситуации. Но это было невозможно – мысли путались так, как путаются они при подступающей лихорадке, когда еще нет явного жара, но состояние уже болезненное и сознание не имеет никакой свежести.
Но от неё ничего не ждали. Конечно, были в ее сторону взгляды – а как же! Стефания! Она – помощница Абрахама, она хорошо знала Буне и к ней откровенно проявляет внимание Ронове… только вот сама Стефания не реагировала на эти взгляды и как-то омертвела, стараясь стать незаметнее, ссутулиться, сжаться в комочек.
Перед глазами снова и снова вставало мертвое тело Буне. В первые мгновения, когда она узнала, когда только увидела, был шок, потом не сразу пришедшее осознание, когда все собрались в зале, а теперь…
Самые страшные часы при утрате – далеко не первые, когда только-только человек узнает про свершившееся. Гораздо хуже и мучительнее следующие часы и дни, когда человек выходит из ужаса и шока и погружается в тоскливую скорбь, всё отчетливее ощущая всем своим существом, что тот, кого он знал и кем дорожил, больше не встанет, не улыбнется, не вздохнет и ничего уже не будет.
И вот миг, когда приходит это прочувствие уже можно назвать самым худшим.
Стефания ещё не упала в это состояние, но была где-то рядом с опасной чертой. Она сидит, а Буне больше не будет! Она дышит, а Буне…
А Буне остался лежать. Мертвый. И вот так происходит конец.
-Очнись! – прошипел Абрахам, пихнув Стефанию локтем. Она охнула и подняла глаза от столешницы, которую гипнотизировала уже свет знает сколько минут.
-Поэтому, - продолжал советник какую-то мысль, - я предлагаю рассмотреть это примечательное донесение.
Стефания хотела скорбеть и не хотела думать, но от локтя Абрахама она очнулась, на мгновение вынырнула, и осознала, наконец, о чем идет речь – каким-то образом обсуждение совета дошло до ящика с донесениями.
«Я же донесла на Казота!» - дошло до Стефании, одновременно с тем, как Константин извлекал её лист и разворачивал демонстративно, поднимая над собою.
-Кто написал? – глухо спросили из залы.
Стефания взглянула на Абрахама, словно он мог дать ей какую-то защиту взглядом, но Абрахам был не из тех и Стефания, чувствуя, как глух ее голос, ответила, поднимаясь:
-Я, уважаемый совет.
Если до этого на нее смотрели украдкой, то сейчас разглядывали в упор – она сама дала повод для такого пристального и жестокого внимания. Стефании казалось, что она будто бы обнажена под всеми этими взглядами, и очень хотелось упасть без чувств, однако, спасительного провала не было.
-Объясните.
Короткое повеление. Как будто бы всё можно объяснить. Как будто бы всё легко переложить на слова!
-Господин Абрахам прошедшей ночью взял меня, Базира…
Стефания случайно скользнула взглядом по присутствующим и встретила знакомый прозрачный взгляд. Странное дело – сам Базир был здесь!
-И Казота, - продолжила Стефания, - на проверку предположительного поселения богопротивной твари из категории целительниц. По факту проверки выяснилось присутствие целительницы.
-Какие меры были приняты? – это походило на допрос. Стефания нервно сглотнула и осмелилась ответить уже не так покладисто:
-Я не могу, уважаемый совет, отвечать за все деяния! Я – исполнитель.
-Рассказывайте, - совет проигнорировал небольшой бунт. Она пожала плечами, продолжила:
-По итогу – целительница была уничтожена. Мы зачистили следы и вернулись сюда.
-Чем вы занялись дальше?
-Я…я хотела пойти спать, - Стефания вдруг вспомнила одну из причин своей ужасной усталости, - но Казот пришел и попросил о разговоре. В разговоре он спрашивал о методах нашей борьбы и говорил, что ему это ну, кажется сомнительным.
-А вы?
Стефанию обожгло яростью.
-А я не сомневаюсь! – рявкнула она. – Я твердо верю в Животворящий Крест и в свет. Я верю в то, что все, кто противен богу, кто идет против него, заслуживает смерти!
Запал прошел быстро, но этой короткой вспышки хватило, чтобы произвести на совет определенное впечатление. Члены совета переглянулись, но Стефания не могла сказать точно – обозлила она их, разочаровала или, напротив, восхитила.