Фенрир, официально еще не лишенный чина приказом, но уже снятый с должности, был здесь и дрогнул, учуяв страшные слова Абрахама. Он оскорбился и возмутился:
-Разве не был я верен службе?
-Кто там хрюкает? – осведомился Абрахам. В нем пульсировала ненависть. Второе убийство и снова – как показал даже беглый осмотр трупа – вампир!
Фенрир шумно задышал, пытаясь придумать достойный ответ, но Константин не дал этому ответу свершиться и воззвал:
-Сейчас мы должны оставить личные обиды позади. Задета честь креста, задет дом Господа!
-Осквернен, - подсказал непримиримый Абрахам.
-Осквернен, - согласился Константин, - и наша добродетель должна вступить в борьбу с этой скверной, вступить в борьбу и победить! И каждый должен приложить к этому усилия, и каждый должен отдать все за победу света. Это общее дело и наша общая участь, от нас одних…
Стефания слушала вполуха. Все эти речи, ах речи! Сколько она уже слышала? Сколько еще услышит? Все сводятся к одному – увидишь врага – убивай, или будь убит. Но что делать, если враг успевает нанести смерть вперед, проникнуть под сами стены святой Церкви?
Впрочем, у речей Константина было своё назначение – чем больше произнесено «официальных» слов и привычных оборотов, тем спокойнее делалось собрание. Второй труп в самой Церкви, да еще и убитый вампиром – это повод для паники, но люди, собравшиеся в зале, начинавшие свое ощущение с паники, успокаивались, слушая о победе света над магическим мраком.
В конце концов. Господь не оставит детей своих, верно? И люди приободрялись. Когда паника притупилась, было обсуждение вопроса об оповещении всего церковного оплота о гибели Казота.
За это выступали немногие: Форас, Аим, Скарон, Фенрир. Еще имеющий право голоса и помощники этих охотников. Они аргументировали это тем, что информация должна быть открытой, а люди готовыми к возможному нападению.
Но большая часть, в числе которых были и советники, и другие охотники, включая Ронове и Абрахама, а также их помощники выступали за молчание. Стефания тоже подняла руку, но она сама не знала четко – это ее позиция, или позиция, продиктованная взглядом Ронове, которым он мгновенно наградил Стефанию? Иас – помощница Ронове, глядя на него, тоже подняла руку за молчание.
Аргументы были весомее – паники допустить нельзя! Обстоятельства гибели Казота загадочны и, вернее всего, он сам виноват – вступил в сговор с вампиром, чья личность не установлена, после чего либо пал жертвой своего предательства, либо стал жертвой алчности. Может быть, он что-то видел и рассчитывал как-то воспользоваться этой информацией – словом, сам виноват, и нечего тут жалеть, а вот паника среди мирных и добропорядочных служителей не сделает добра. Каждый начнет бояться своей тени, поползут доносы, начнется самосуд и чёрт знает что еще!
Это было логично. Оставалась еще группка людей искушенных, которые не голосовали никогда, воздерживаясь от всякого выбора, но таких оставалось все меньше.
-Люди заслуживают правды! – возмутился Форас, как человек несдержанный, он часто нарывался на конфликты. – Они обвиняют Казота в гибели Буне! Они его ищут!
-А разве он не виновен? – поинтересовался Ронове.
Одновременно с ним Абрахам заметил:
-Ну и пусть ищут!
-Кому нужна правда? – тихо заметил Базир, с тем расчетом, чтобы слышала только Стефания, всё еще потерянная и жалкая. Она услышала, моргнула, перевела взгляд на Базира, а тот уже снова сидел непроницаемый и прежний.
Стефания решила, что ей послышалось. В конце концов, слишком многое впало на ее долю за очень короткий срок. Тут не только в чужом, тут и в своем здравомыслии усомнишься!
-А если кто-то еще погибнет? – некоторые люди не умеют отступать, и это не всегда становится им лучшим подспорьем. – Если…
-Нельзя допустить паники! Порядок – прежде всего!
Фенрир не выдержал напряжения. Он был охотником много лет, все отдал на алтарь и если потерял форму, то душа его еще желала битвы. Он вскочил – тяжелый, грузный и нелепый, закричал:
-Возьмите меня обратно! Сейчас важен каждый человек на счету! Возьмите! Я буду стараться…
Это было жалким зрелищем. Даже Стефании стало стыдно за это, хоть она и не имела никакого отношения к Фенриру. Он унижался, он не умел уйти, когда Церковь больше в нем не нуждалась.
-Довольно! – рявкнул Константин, на мгновение растеряв всю благочестивость проповедника, и превратившись всего лишь в одного из лидеров, - довольно, Фенрир! Ты отслужил своё! Все кончено!
Фенрир еще хлопал глазами, сраженный таким отказом. Ему-то казалось, что он все делает правильно, прося при всех в роковую минуту, возвращения.