-Новым охотником будет Клемент, - продолжил Константин и на этот раз тон его был преисполнен земного сочувствия, - юноша, мы не хотели вас обнадеживать раньше времени, но вы – идеальный кандидат на позицию охотника – совет выбрал вас.
Клемент охнул и радостно принялся пожимать руки всем, кто спешил, словно бы забыв про всякие споры, поздравить его.
-Поздравляю! – громыхнул Скарон и очень дружественно обнял своего недавнего помощника. – Мне нужен новый помощник, тебе тоже! Ох, ты заслужил этого!
Если бы кто-то взглянул на Делин, то подивился бы той ужасной маске, что сковала всё её лицо, исказила каждую из черт. Зависть – разъедающая каждую клеточку сути, жгла её.
Её брат новый охотник! До этого предложили Стефании, а она? Куда деваться Делин?
Но никто не обратил на нее внимания, пока Клемент радостно не предложил Скарону:
-Рекомендую вам в помощники мою сестру! Раз Фенрир…
И закашлялся в смущении. Фенрир сидел, понурив голову, чудовищное унижение повторялось, и он не мог с ним совладать. Рядом сидела и Делин, и ужас безысходности не мог заставить ее даже взглянуть в сторону брата.
Она все тщетно пыталась понять – почему судьба обходит ее? Почему не дает ей ни шансов, ни должностей? Почему Стефания вдруг имеет наглость отказаться от должности охотника, и оказывается вдруг под чутким вниманием красавца-Ронове? Почему ее брат, послужив немного в помощниках, имеет будущее, а она нет? ей остаются подачки, огрызки…
Поздравление затихло. Константин смотрел с благодушной улыбкой на это постепенное затишье. Люди должны радоваться даже в самое темное время.
Призвали к порядку, вернулись к дискуссии. На этот раз Абрахам повел атаку жестко и не стал дожидаться, когда его напор подхватят. Он считал себя в праве говорить за всех и сказал, что не находит логичным объявлять о гибели Казота. К тому же - а что если остались какие-то ещё шпионы врага? Тогда – чем меньше получат они достоверной информации, тем выигрышнее позиция Церкви!
-И первый шпион здесь вы! – не подумав, все еще под влиянием какой-то легкости, и отсутствия четкого осознания происходящего, ляпнул Форас.
Тишина, заполнившая зал, была напряженной. Абрахам мог сейчас сделать все, что угодно с этим наглецом, и что-то подсказывало Форасу, что ни совет, ни кто-то из охотников не станут ему препятствовать.
Но Абрахам уже получил от жизни слишком много уроков, чтобы срываться так откровенно. Он только вздохнул, внимательно посмотрел на оскорбившего его человека, жизнь которому он мог переломить щелчком пальцев, и ответил спокойно и от этого еще более страшно:
-За клевету и за язык повесить можно, веришь?
Форас нервно сглотнул. Константин снова призвал к порядку и попытался привести к итогу:
-Я голосую сам за молчание. Нечего церковникам всех мастей поддаваться панике. Крест дарует защиту детям неба, слугам Господа, и будет даровать защиту. Все помыслы страха нечисты по натуре!
Напуганный сверх меры Форас не нашел в себе никаких ресурсов к спору. В конце концов, ему и не так уже было важно – будут ли церковники знать о гибели какого-то Казота или не будут, самому бы уцелеть!
А без поддержки Фораса, без его ярости вся оппозиция большинству была сломана. Постановление принято: никакой утечки!
Следующий вопрос уже звучал на повестке дня, но теперь он приобретал все большую, ужасающую силу:
-Полномочия охотников расширяются. Любые методы, любые способы – правда должна быть выяснена. Если кто-то из наших слуг что-то видел и сокрыл, что-то узнал и не рассказал, что-то подозревает и утаивает…
Вот оно – роковое!
-Это дозволено считать преступлением!
Стефания прикрыла заслезившиеся от головной боли глаза. В успокоительной темноте она могла не видеть всего того, что уже видел более опытный Ронове. Да и вообще каждый, кто хотя бы раз сталкивался с кризисом.
Донесения, пытки, и люди, которые в страхе признаются во всем подряд, без разбора. Самые широкие полномочия дал совет, и теперь это означает, что устоит лишь горстка сильных, и две горстки хитрых, трусливых и адаптивных душ.
Стефания заставила себя собраться, поднялась с концом собрания с места и поймала взгляд Абрахама. Он кивнул:
-Со мной, болезная. Мы займёмся допросом Сопровождения!
Болезная… Стефания отвыкла уже спорить, да и вряд ли умела она. Два или три мгновения и зал очищен, сама Стефания спешит уже за удаляющимся Абрахамом.
Камер допроса шесть. Они редко используются, а уж чтобы работали все – немыслимо. Но вся часть Сопровождения – самая многочисленная, составляющая обслуживание всего церковного оплота – все швеи, портные, кухарки, уборщики, мелкие ремонтники – все они выстроились вдоль длинной стены. Они трясутся, переговариваются шепотом: