-Говорят, перепись.
-Бред – это все бред! Говорю вам, нас будут разделять!
-Допрашивают!
Спросить им не у кого. Люди, заходящие по очереди в камеры, выходят с противоположной стороны и проходят под контролем караула, к своим местам. Спросить не у кого! Вернуться нельзя, никак, да и не хочется после допросов-то…
Это все люди, что нашли защиту в церковных стенах. Это люди, которые хотели бы биться против магии, но оказались слабы и невозможны к этой магии, неспособные ученики, что не смогли уйти без ничего и остались, чтобы хоть прислуживать тем, кто может сражаться во имя креста.
Шесть камер. Шесть охотников допрашивают, шесть помощников вызывают следующих, протоколируют все услышанное. В камерах допроса не слышно, что творится в коридоре, да и из коридора не услышать что происходит…
Страшно.
Абрахам держит себя так, как всегда- он повидал тысячу и один допрос. У него раскалывались все, кто был виновен, как маг он прекрасно чувствует ложь, но его допросы жестоки и без этого чутья.
У Стефании болит голова, но она не смеет жаловаться. Сидит, записывая с усердием лучшей ученицы, каждый ответ, потом дает на проверку Абрахаму, а тот привычно ворчит:
-Почерк отвратительный!
Прочитывает, подписывает. Стефания открывает противоположную входу дверь и выпускает допрошенного, затем закрывает дверь и выходит в общий коридор, вызывая следующую жертву.
Но в этих допросах немного смысла. Спрашиваются начальные сведения: имя, должность, возраст, место рождения.
И в ответах этих уже понятно, что ничего не значит этот человек, что он напуган, что не скажет ничего нового.
-Повар. Тридцать девять лет, рождение не помню.
-Кухарка. Двадцать семь лет. Родилась в стенах Церкви, мать моя служила также кухаркой и работала до самого последнего дня, а потом…
-Черновая работница. Двадцать два года. Прибыла после разрушения оборотнями моей деревни в семи милях отсюда.
И помнит Абрахам то дело, но ему-то что? Деревню не спасти, оборотней он упокоил. Девчонку, стало быть, сюда привезли, дали работу. А может быть и сама пришла, если одна осталась и будущего решить не могла.
-Портной. Сорок семь лет, тридцать из них нахожусь на службе Креста. Поступал как ученик-доброволец, но не прошел отборочных экзаменов и меня взяли подмастерье. Потом стал мастером.
-Садовник, пятьдесят три года. Моя дочь поступала сюда служить в лазарете, а я, как вдовцом стал, сюда подался. Растения люблю, так что…
Эти люди ведут себя по-разному. Одни робеют, другие угодничают, третьи трясутся, как будто бы виноваты. Четвертые пытаются держаться спокойно, но их меньше всего. Они рассказывают свои судьбы, свои причины появления здесь, но не понимают, что все их маленькие трагедии жизней – пустяки. для охотников это ничего не значащие факты, среди которых проходит их отчаянная попытка найти хоть что-то стоящее, что-то, что может объяснить происходящее.
Следуют вопросы о деятельности, об отношениях, о наличии врагов, конфликтов. И ответы здесь становятся уже однообразнее.
-У меня нет врагов. И друзей нет. я со всеми в хороших отношениях!
-Ну, может быть, и задел кого-то, но это так, не от зла, это было давно, да и вообще… нет, у меня нет врагов.
Ни у кого нет врагов, никто никого не подозревает, никто ни в чем не виноват заранее.
-Вы понимаете, - говорит Абрахам, делая знак Стефании не протоколировать свой вопрос, - что кто-то в нашем оплоте мог иметь отношение к предательству? Кто-то открыл тайну…
Стефания чувствует головную боль и слабость, но неожиданный вопрос Абрахама очередной жертве отвлекает ее на мгновение. Другим Абрахам такого вопроса не задавал, неужели есть что-то?
А перед ним женщина – не красавица, не уродина, самая обыкновенная женщина, миловидная, но неухоженная, чуть огрубевшая в работе, но еще предпринимающая попытки сохранить свою молодость.
-Да, господин…- женщина кивает, напугано и мелко. Даже подобострастно, угодливо заглядывает в глаза.
Стефания смотрит то на нее, то на Абрахама. Охотник напряжен – почуял что-то, но в ней?.. в очередной кухарке? Это должно быть зло, но почему оно такое обычное? Стефания бы не подумала на нее, как на предательницу. Но Абрахам явно чует!
Господи…
-И вы понимаете, что за укрывательство информации следует кара? – Абрахам наступает. Он уже нависает над безвольной жертвой. Та готова потерять сознание.