В отличие от нее – молодой и неопытной девчонки, жизни не знавшей, Абрахам прекрасно понимал, что значит – снять боль заклинанием. Это значит, что получится еще раз или два, от силы пять, а потом боль просто откажется сдаваться. С ним произошло то же самое. Он применял на себе все более и более сильные заклинания, зелья, но боль однажды просто отказалась сдаваться.
Она оставалась ему верна.
Новые допросы, однообразные, тоскливые. Люди перепуганы, люди заискивают, люди уже не знают, что можно ждать.
Наконец Абрахам объявляет перерыв, говорит:
-Перекусить нужно. Эй, болезная, принеси что-нибудь перекусить.
Это уловка. Абрахаму не так уж и хочется есть, но он не может больше выносить однообразных допросов, которые никуда не ведут и отнимают бесценное время, которое можно было потратить с настоящей пользой на что-то стоящее.
Но совет приказал. Абрахам лишь солдат на этой войне и обязан подчиняться приказам.
Перекус – легальный способ подумать, не забивая себе разум какими-то мелкими людьми и мелкими же их деяниями.
Стефания торопливо принесла ему несколько тарелок, и удалилась из тактичности – Абрахам любитель побыть в одиночестве, и чем больше, тем лучше. Да и сама Стефания подумывает о том, что желудок, опустошенный много часов назад, да усталый ум, и тело. Которое уже так давно держится без сна и отдыха – это не самые лучшие спутники в настоящем деле.
Стефания вышла в коридор, где оставались еще несколько несчастных из сопровождения, но несмотря на все взгляды усталых от ожидания людей, на мольбы, Стефания никого не вызвала и пошла прочь, желая размяться.
То ли Ронове ждал ее, то ли сила обстоятельств сильнее, чем хочет казаться, но он вышел с намерением перекусить тогда, когда Стефания была рядом с отведенной ему допросной камерой.
Стефания дернулась в нервном напряжении. Он мог быть гадом, мог обидеть ее, но она все еще не могла ровно дышать в его присутствии.
-Какая встреча, - взгляд Ронове был усталым, но, похоже, он был рад видеть Стефанию. У вас как?
-Ничего, ничего, вообще ничего, - Стефания развела руками. Она пыталась справиться со своим смущением, и усталость немного в этом ей помогала, но все-таки было в ней глупое ощущение.
-У Абрахама перерыв? – догадался Ронове, бросив взгляд на ожидавшую кучку прислужников.
-Да, - скрываться смысла не было. – А у…вас?
-У тебя, - поправил Ронове мягко, - не надо этих условностей. Я сейчас один. Моя Иас не выносит допросов!
«моя Иас» - как неприятно это ковырнуло сердце Стефании, но она не подала виду. У нее не было никакого права претендовать на внимание с его стороны и уж тем более на принадлежность к нему.
-А своего помощника я отпустил, - продолжал Ронове, - он тоже человек.
Надо было идти. эта вежливая необязательная беседа затягивалась. Она происходила в общем коридоре, на глазах у стольких людей, случайных свидетелей! Но Ронове преграждал ей путь.
-Может быть, отобедаем вместе? – предложил Ронове неожиданно. Стефания нервно рассмеялась, а потом поняла, что он не шутит.
-Вы…ты серьезно?
-А что? – удивился охотник, - я не вижу ничего, что могло бы нам помешать! Мы тоже нуждаемся в пище. Что скажешь?
Наверное, будь Стефания опытнее, то отказала бы. Но опыта в ней не было. Было сомнение, отозвавшееся голосом Абрахама: «дура!», но Стефания победила это сомнение и кивнула.
11.
Делин даже не была худшей – к таким хоть какое-то внимание. Она просто была никакой, слишком средней, чтобы быть заметной. В ней не было природной красоты, что позволяет попасть в центр всеобщего внимания, пусть и на мгновение; в ней не было женственности, что оттеняет особенные черты; в ней не было острого ума, какой оправдал бы всё остальное или какого-то выдающегося таланта.
Церковь Животворящего Креста обучала всех своих пришедших слуг по одной программе – сначала общие знания, вне зависимости от возраста о врагах и о войне, что длилась уже не одно поколение, а потом уже следовало по результатам экзаменов распределение – куда отрядить человека? В архив ли, в оружейную, в теоретики, в практики, в обслугу или в высшую боевую единицу – Охотники? Разумеется, там обучение уже курировалось иначе, и не всегда это было разумно. Но и экзамены были формальными – как правило, уже на стадии обучения разные секции Церкви приглядывались к ученикам всех возрастов (не все попадали детьми- это был даже редкий случай), и готовили место заранее.
Делин училась в одно время со своим братом Клементом и Стефанией. Они втроем попали в объятия Церкви в детском возрасте - все лишились родителей, а Стефания их и вовсе не знала. И уже тогда Делин впервые поняла, что слишком незаметна для окружающих.