Делин оставалась равнодушна и показывала самый заинтересованный вид.
Константин вещал о привычном:
-Всякий метод может и должен быть оправдан, когда речь идёт о великом сражении, которое мы даём каждый день, храбро выступая против нечистой магической силы. Только тот, кто робок, кто слаб и преступен, может противиться нашим методам.
Как любил Константин начать издалека! Напоминать раз за разом о величии идеи, о борьбе…
На новичков это производило большое впечатление – они обычно цепенели, заслушивались и готовы были идти и сражаться хоть голыми руками с магической ордой, но вот сражения и не было.
-Охотники, доложите ваши обстоятельства! – велел Константин.
Абрахам, как первый и лучший охотник, докладывал первым.
-Обстоятельства такие… - он мрачно усмехнулся, - такие, что никакие. По результатам проведенных допросов среди всех Слуг Церкви, включая допросы чернорабочих, кухарок…
-Откуда столько снобизма? – поинтересовался вдруг Рене, наглым образом прерывая доклад Абрахама.
Тишина стала напряженной. Прежде никто не осмеливался прерывать доклад Абрахама – доклад вообще-то редкий, с таким нахальством. Стефания даже выпрямилась и уставилась на Абрахама, лицо которого не выражало никакого удивления или ярости.
А между тем, обстоятельство было возмутительным! Стефания не сразу поняла, почему Абрахам не реагирует на откровенное оскорбление, а потом вдруг пришло осознание – Рене – цепной пес, вечный офицер, никогда не бывший в боях, его оружие информация и если он, человек осторожный, аккуратный и расчетливый, позволяет себе такое, это значит только одно: у него есть какая-то информация, которая развязывает ему руки.
Поэтому Абрахам держится спокойно:
-Ваше обвинение, Рене, не имеет оснований. Среди всех обитателей этого зала, я менее всех подвержен снобизму. Я констатирую факт – согласно приказу и разделению самой Церкви, ее слуги делятся на категории…
Рене помрачнел. Ответ Абрахама – абсолютно спокойный и справедливый, бросил тень на саму Церковь, вернув ей обвинение в снобизме.
-Я продолжу, с вашего позволения, - Абрахам даже тона не переменил, - я считаю, что нужно исходить из того, что убийство было совершено вампиром в обоих случаях.
-И что из этого следует? – осведомился Базир. он не был недружелюбен, в нем было искреннее любопытство.
-С того, что очень глупо проникнуть вампиру и подставиться. Он мог легко унести Буне подальше и мы бы решили, что Буне – перебежчик…
-Ну, у вас большой опыт в перебеге! – хмыкнул уже Марбас.
А вот это уже было значительно хуже. Да, про Абрахама много говорили и, как правило, весьма нелестно. Но за спиной. Он делал вид, что не замечает этих разговоров и шепотливых обвинений в трусости и предательстве – таков был его путь. Отвернувшись от своих нечистых собратьев, он обратил магию на борьбу с нею, во имя Креста и Света.
Конечно, его не понимали, боялись и презирали со всех сторон. Но никогда не были так откровенны и яростны.
Стефания вскочила, забыв о том, что может не иметь права на высказывание:
-Да как вы смеете?!
-Сядьте, Стефания, - велел Константин сурово,- мы знаем вашу службу Абрахаму.
-Я поддерживаю! – Ронове поднялся с места, и если Стефания была тихой и незаметной, то голос второго охотника, любимца, не мог остаться незамеченным. – Я поддерживаю Стефанию! Абрахам служит Церкви дольше всех, он заслужил…
-Сядьте, Ронове! – насмешливо велел кто-то из молодых советников, обычно молчавший и не выступающий.
Теперь уже Ронове остолбенел. Зато очнулся Абрахам:
-Уважаемый совет, охотники и их помощники никогда не проявляли ко мне ни уважения, ни дружбы. Но прежде имели в себе запас божественного милосердия, проявляя хотя бы профессиональную вежливость к тому, кто лучше всех сражается с магической стороной! Если вам угодно, советники, охотники и помощники, я готов предстать перед вашим судом, готов оставить церковь, если более я здесь не нужен.
-Абрахам, перестаньте, - попросил Константин, с каким-то едва заметным смешком. А может быть, Стефании просто показалось? – Ронове! Стефания! Похвально, что вы заступаетесь за своего соратника, но давайте выслушаем доклад, и не будем отвлекаться на…личные обиды. Продолжайте, Абрахам.