-Ты что… - возмутилась Стефания, и ужасаясь своему удалению и желая его.
-Я договорился с Абрахамом, - ответил Ронове. – Мы пока займемся бумажной работой, извлечем улики, составим протоколы арестов, перепишем имена. Рене тоже подойдет, как срежет по пряди волос с каждого сожженного…
-Мы? – Стефания дернула руку, - я не…
-Мы, - Ронове снова перехватил ее руку, - пойдем, не сопротивляйся.
Толпа шла смотреть на казнь, подбегала, спешила, боясь пропустить. Сновали проснувшиеся люди, пьяницы, что поддавались всеобщей суматохе, дети, разбуженные движением.
Стефания держалась, когда страшно затрещало на площади и тотчас потянуло гарью. Но когда пошел запах не только гари, но и плоти, когда раздался крик, она сдалась и, не в силах более сдерживать рвотный позыв, склонилась над землей.
-Понимаю, - Ронове помог ей подняться, - к этому никогда нельзя привыкнуть. Но у нас есть дело и долг.
Стефания вытерла рот ладонью и зашла в первый, уже опустелый от жизни дом, чтобы принять свой долг и заняться работой, но больше, чтобы спрятаться от криков, дыма и отвратительного запаха.
14.
В основном работал Ронове – Стефанию всё ещё мутило, да и она не могла сосредоточиться из-за отвратительного смрада и ещё более отвратительного едкого дыма, который навис над всем Речным городом, сообщая каждому, самому равнодушному жителю о каре.
Впрочем, город сам виноват. Сказано было по всем уцелевшим и ещё свободным городам: всякая помощь, в том числе укрытие магического существа любого уровня, могут караться в любом образе по воле Церкви Животворящего Креста! Сказано? И не раз. А толку? Сначала люди таят прислужников тёмной силы, а потом на неё же и бросаются, опасаясь за себя самих. А вот сотрудничать и сдавать желающих почему-то никогда нет, что, между прочим, наихудшее упущение…
Ронове же был сосредоточен. Может быть от того, что он единственный, кто мог выполнить необходимую работу о составлении протоколов и извлечению улик, а может быть от того, что сам желал отвлечься от страшного, творящегося на площади, но необходимого суда.
-Это не так, как я представляла… - призналась Стефания. Она была почти зелёная от неотступающей тошноты. – Я участвовала пару раз, ездила с Абрахамом, но не так. Не так!
-Охотники творят и не такое, - отозвался Ронове, мельком глянув на неё, - массовые карательные акции сейчас редки, но если ты вспомнишь курс обучения, раздел истории…
-Я хорошо училась! – возмутилась Стефания и отвернулась от окна, за которым всё затянуло едким дымом.
-Вот именно, - поддержал Ронове, переписывая набело список казнённых, - я делал запрос о тебе.
-Запрос? – теперь Стефания отвлеклась совсем. Нет, её нос ещё улавливал, конечно, самое страшное, да и в глазах щипало, но, во всяком случае, мысли теперь могли отойти от площади.
-Неофициальный, - подтвердил Ронове, - мне было интересно.
Стефания моргнула. Нет, информация о тех, кто проходит обязательное обучение в стенах Церкви, это, разумеется, информация свободного доступа и любой может залезть в архивы, чтобы просмотреть записи и оценочные баллы. Но это же нужно было искать, спрашивать…
-И как? – тихо спросила Стефания.
-Удивлён, - признал Ронове. – Лучшая ученица теории, которая провалилась на всех экзаменах. Это, по меньшей мере, странно. То сдавала всё пробное блестяще, то вдруг такой провал.
-Клемент был лучшим, - поправила Стефания, от страха навалившейся памяти, едва шевельнув губами.
-Он был лучшим в физических предметах, тех, что требовали именно развитого тела. Но ты показывала рассудок… - Ронове отвлёкся от бумаг.
-Так получилось…
Как объяснить, да и стоит ли объяснять Ронове, или хоть кому-нибудь, что тогда вышло? Стефания училась хорошо, показывала блестящие знания и потрясающее трудолюбие, штурмовала учебники и дополнительную литературу в архивах, а потом, перед экзаменами поняла, что не готова стать Охотником, не готова рисковать собой, не хочет и не может этого. Тогда погиб один из ведущих, ну, после Абрахама, конечно, охотников Церкви. Стефания видела останки его тела, вернее, то, что когда-то было телом, а ныне – лишь склизкими от крови кусками плоти. Охотник нарвался на оборотня и не сумел победить.
И тогда Стефания впервые почувствовала смерть так близко. Раньше она знала о ней как-то отдалённо. Знала, что родители её погибли, но не помнила их, и не задавала вопросов, да и некому было их задавать. Но сама вдруг не захотела, испугалась отдавать жизнь за Церковь, за Крест.
И намеренно завалила экзамен, после чего получила удивлённый и разочарованный взгляд от наставников, и работу в архивах. Это потом, столкнувшись в архивах с Буне, который поднялся, благодаря своему уму и таланту, Стефания очнулась, поняла, что архив ей надоел до одури, что и ей хочется туда, к жизни, пусть к короткой, но всё-таки, жизни. Она подавала прошение за прошением, пока внезапно не оказалась в помощницах самого Абрахама.