-Откуда я знаю? – Стефания возмущается всерьез. Она знает ответ, но не хочет называть его. не из-за страха перед дознавателем, а из-за того, что тогда тень вины коснется ее самой. – Она же на Ронове работала, а не на меня!
А Ронове сидит в очередной допросной камере, и у него нет сомнений в том, какое обвинение ему предъявят, если, конечно, действительно предъявят. Не в последней карательной миссии, и даже не в поддержке Абрахама, а в том, что он довел Иас до греха – самого страшного для слуги Креста.
Ронове лавирует, стараясь обходить страшные вопросы, старается не называть имени Стефании, избегать упоминания о ней, но что делать… он сам был слишком неосторожен, потерял бдительность и мнил себя королем в Церкви, всеобщим любимцем! Что ж, вот и расплата.
-Она говорила вам о своих планах?
-Планах на смерть? Вы думаете, о таком всерьез говорят?
-Отвечайте, Ронове! Отвечайте честно.
-Нет, она мне не говорила ничего такого. Она вела себя так, как вела всегда. Была спокойна. Услужлива…
Конечно, Ронове знает свою ложь. Он прекрасно помнит и понимает, что именно стало причиной поступка Иас. Она просто не захотела жить без него, не захотела признать тот факт, что Ронове ее не любит и вряд ли когда-то любил. Она не захотела уйти по-доброму и решила наказать его. из всей гордыни своей взяла самую низость и, уничтожая себя, потащила за собою его: не со мной, так не с кем!
-Вам известно, что среди слуг Креста запрещены отношения?
-Известно… - Ронове мрачно кивает, а потом вдруг взрывается. В нем много невысказанного горя, в нем много теней, и он хочет буйствовать и действовать. – Запрещены! Конечно, они запрещены! Мы же всего лишь слуги Креста! Мы же не люди. Конечно, у сопровождения нет детей! Нет браков, ни тайных, ни явных среди мойщиков посуды и кухарок, нет любовников и любовниц у тех, кто стирает и шьет наши одежды! Но нет, вопрос о запрете задан лишь мне! Скрывал ли я свою связь с Иас? Нет. Я был честен. Но люди сходятся и расходятся, люди перестают любить…
-Однако не все люди при этом кончают свой жизненный путь, - замечают Ронове и он как-то вмиг гаснет, сдаётся.
Есть законы, которые можно обходить, пока нет никакой жесткой кары за них. Пока нет скандалов среди любовниц и обманутых людей, пока нет измен или они не проливаются скандалами по коридорам Церкви можно делать вид, что слуги Креста – это всего лишь подобия людей, с железными сердцами в груди, что они полны отваги и чистейшей добродетели.
Но вот первая красавица Церкви мертва. Мертва жестоко и страшно, сама приняла на себя грех, отвернулась от небес. А все от любви. От нежелания проиграть и отпустить Ронове.
-Вы нарушили закон, - продолжает дознаватель, - вас ждет жесточайшее наказание. По всей строгости. Мы все любили Иас.
Ронове склоняет голову. Он думает об Иас, что так подставила его – в нем жалость и отвращение к ней, о Стефании – как она там? Как выдержит она свой допрос? Наверняка на нее насели и без того?
И о себе… себя жаль. Жаль потерять Иас, что тяготила. Ему лучше было бы, уйди она к кому-нибудь другому. А он оставался бы. Был бы со Стефанией – она уже сдалась ему. Открылась совсем, ну или почти совсем, оставалось что-то еще непознанное, но это ничего.
А теперь наказание. А Ронове хорошо знает закон – вся строгость – это смерть.
-Это будет большой утратой, - замечает дознаватель, наблюдая за Ронове.
-Я приму волю Церкви, - каждый охотник должен быть готов к смерти. Правда, каждый охотник надеется при этом, что лично его смерть найдет очень нескоро и как-нибудь славно, в хорошей битве. Но что уж… от рук своих погибать приходится тоже.
-Зачем так радикально? – удивляется дознаватель и Ронове медленно поднимает на него взгляд.
-Прошу прощения?
-Церковь не хочет терять своих самых верных слуг из-за каких-то…оплошностей юности.
Никогда нельзя идти на сделку с теми, кто вдруг от жестокого дознавателя, желающего докопаться до глубины твоей сути, вдруг становится сочувствующим другом.
Но выслушать-то тянет!
-Я вас не понимаю, - Ронове облизывает пересохшие губы. Ему хочется верить в чудо, хотя, как служитель Церкви, он знает, что чудеса – это явление редкое.
-Мы можем помочь вам, - дознаватель лучится дружелюбием, - выйдете на волю, будете работать, любить кого угодно…
-Взамен? – Ронове держится конкретно. Ему нужно знать, за что ему предоставят блага жизни и свободы. Пусть относительной свободы.
-Почему же взамен? – обижается даже дознаватель. – Вы же…
-Что взамен? – Ронове подается вперед. Он знает эти игры. Он знает, что всегда есть цена и хочет знать, какую хотят запросить с него. Может быть, он и потянет?