Снова не досталась Делин, а перешла к Клементу.
И даже попытка очернить Стефанию обернулась самоубийством подельницы-Иас! Крест и Пламя! Да как это возможно?!
-Я дам показания против Абрахама, если совет учтет мои показания против Стефании, - сообщает Делин спокойно. Последние несколько дней изменили ее до неузнаваемости. Ничего от прежней Делин не осталось и уже никогда не будет серой Делин…
-У вас есть обвинения против нее?
-Она связана с Абрахамом, явно помогает ему в его делах. Она связана с Ронове и я думаю, что именно ее действия побудили Иас покончить с собой.
-Это серьезное обвинение!
-Да… - Делин держит паузу недолго, но затем, набрав в рот побольше воздуха, выкладывает и про попытку подставить Стефанию на пару с Иас, и про странный интерес к Ронове и про то, что Стефания отказалась от должности охотника тоже напоминает. Делин плевать, что станет с нею, ей хочется уничтожить Стефанию, и она открывает всю свою душу.
Дознаватель опытен и видит зависть. Потому протоколирует, с трудом сдерживая смешок – женщины! Но один момент затрагивает его жесткий ум:
-Как думаете, почему она отказалась от должности охотника? У нее свои, свои планы с Абрахамом!
Это странно. По-настоящему странно. За такую должность многие готовы пойти на все, что угодно. А она отказалась. Но у дознавателя пока нет задачи губить Стефанию. Он откладывает настоящий протокол с показаниями против нее в сторону. Откладывает, но не уничтожает…
Когда Стефании предлагают свидетельствовать против Абрахама, она заходится такой бранью, что даже Абрахам, которого допрашивает Рене, слышит это. И Рене тоже не может игнорировать эту брань.
-А ведь казалась такой приличной! – замечает Рене. В этом замечании есть человечность. Но она проходит. И он снова становится дознавателем Абрахама.
-Не мучайте ее, - тихо просит Абрахам, - она дура. Она ни дьявола, ни черта не знает.
-Разберемся, - усмехается Рене. – Это трогательно, но ты не отвлекайся от своей участи!
А Ронове гадает как поступить дольше всех. Он уже заносит руку над листом, но убирает вдруг и снова заносит, и снова дрожит в неуверенности твердая в бою его рука.
Даже дознаватель устал уговаривать.
-Вы бы решались… - советует он, вздыхая, - третий час уже. Есть хочется…спать!
-Есть, спать, - повторяет Ронове и вдруг представляется ему взгляд Стефании. Укоризненный взгляд. Если она узнает о его поступке?! Она-то сама не предаст так просто – да и слышна ругань ее была. Явно попытка провален. А он что, слабее?
-Ну? – торопит дознаватель.
Ронове холодно и твердо откладывает перо в сторону и одним движением сминает фальшивый протокол – плевать, плевать, что будет дальше. Сейчас нужно остаться самим собой. Хватит уже жертв!
-Зря, = вздыхает дознаватель, - зря вы так, Ронове! Вы еще молоды!
-Пошел вон, - советует Ронове, стараясь не передумать и не броситься за уходящим дознавателем. На мгновение в допросную камеру проникает свет – это открывается и тут же закрывается дверь в коридор, но все затихает, пропадает в темноте – почему-то никогда дознаватели не оставляют и огарка свечи своим жертвам!
Ронове знает – он сам так поступал по какому-то внутреннему чутью.
16.
Никогда прежде Стефания не думала о том, что еда может быть отвратительной. Не хотела и не думала. Конечно, не всегда можно было поесть горячего, если ты работаешь с Абрахамом, но, по меньшей мере, всё, что подавали ей, было свежим.
Оказалось, что нужно было стать подозреваемой (Пламя и Крест! – какая нелепость), чтобы тебе перестали подавать не только горячее, но и свежее.
Стефания сначала просто воззрилась с подозрением на нечто дрожащее, грязно-серое, пахнущее чем-то неприятным, словно бы застоявшимся…
-Это что? – спросила Стефания с отвращением.
-Ужин, - последовал безразличный ответ от такого же безразличного церковника.
-Вот это вот… - Стефания даже задохнулась от возмущения, но оно не возымело никакого действия. Безразличный служитель просто поставил перед нею полную тарелку с заведомой дрянью и вышел прочь.
Стефания помедлила, глядя на плотно воткнутую в нечто ложку, затем, принимая то, что выхода нет, а желудок все-таки требует еды, вытащила ложку и зачерпнула с очевидным усилием немного из тарелки, прикрыла глаза, поднося ложку ко рту. В конце концов, люди проходили и через голод, и не стоит быть привередливой, людям бывало и хуже!
Во всяком случае, Стефания именно так попыталась себя поддержать, но сдалась.